Людмила Захарова - S-T-I-K-S. Этот мир придуман не мной [СИ]

– Все я буду, – передай. И витамин мне, пусть не забудет.

– Так ты в дороге же?!

– То в дороге, а тут нервы.

– Будет все и черного жемчуга прихвати.

– Десятка хватит?

– Пять, – бурчит Саша, она уже чего, кого–то грызет. Тут бегун пробежать хотел, думал, что бессмертный. Совсем страх потеряли и совесть эти витаминные. К перезагрузке спешит.

– Выкинь эту дрянь, с ума сошла?

– Шутка, кролик. Бегун сам сдох от разрыва сердца, наверное. А кролики наглые, третий попался. В гости с пустыми руками идти, моветон.

– Слава, это Ремб, дай знак.

Поморгала фарами.

Вот, редиска, он с Сашей пошел обниматься, не вы видели! Слов нет. Одни слюни.

Выползла из машины.

– Ремб, задушишь, Ремб, миленький, Ремб!!! Обмякла. Кажись помял. Мой костюмчик.

Мужские скупые слезы я оказывается с трудом переношу. Уткнулась в плечо и зашлась ревом.

Теперь он меня баюкал и утешал.

– Пришла в себя от глотка живчика. Ядерный, а не ядреный. Занюхала рукавом.

– Со мной Холодец. У него психика гибкая, знакомство переживет. Жрать перед выходом ему запретил, как думаешь прав?

– Да ладно, у меня пирожки еще остались. Холодец, что как не родной, иди сюда.

– Слава, а где? Я так и не понял, с кем там Ремб в кустах сюсюкался.

– Да подарок собирает, Саша, отвлекись на минутку, знакомься это Холодец.

– Холодец — это Саша.

Хлоп. В обморок, что ли?

А, от пережитых непередаваемых ощущений, наверное, вцепился в её нарост на лице. Беленький такой, но стоит. Еще и поглаживать начал.

Ржали мы с Рембом взахлеб. Саша вздыхала, но ласку терпела. От её дыхания у Холодца волосы развивались, как от вентилятора. Ступор по–нашему. Силен мужик.

Наконец он улыбнулся, по–детски так. Не потерял надеюсь ничего, разум, например?

– И мне живчика дайте, друзья, хлебну за встречу. Незабываемую.

– Саша невозмутимо погладила его по голове, – там еще пара штук шуршит, поймаю и пойдем, лапки горят, хотят отдохнуть. Скрылась. Была и нет.

Теперь и Холодец хихикнул.

– Разговоры завтра, на вас сохранность казны, утром вернусь. Саша, ты решила всех кролей извести?

– Все, все, шагаем.

– Гор, готовьте сходни, мы по низу не пойдем, осталось дома в говне искупаться для полного счастья.

– Уже. Ждем.

С комфортом перебрались, пещера напоминает зал приема в королевском дворце. Так же светло и народа, как кислорода. Гор первый, Гор первый! Первая Тарза, меня чуть не сбила, прыжком на руки, лизнула, и с плеча сиганула на Сашу. Корова она уже, а не Тарза, кило восемь в ней точно. Оттоптала плечо. Разлеглась на скреббере. Тут стаб, да и скреббер родня. А лица остальных просто надо видеть. Ужаса не наблюдаю, обмороков тоже. Что–то с ними не так.

И понеслось, если от встречи с Рембом, я отделалась помятыми ребрами, то тут, ушатали… впору у Саши просить помощи, от озверевших друзей спасать.

Оказалось, не получится, на ней тоже повисли, мало ей кошки.

Последним до моей тушки добрался Зверь, вот он нежно обнял, поцеловал в макушку и застыл. И я потерялась в звуке его гулкого сердцебиения и жаркого дыхания.

– Слава, Слава, меня не накормят тут, а съедят, глянь, как этот чернявый, да он ходок! Славка Ходок, глянь!

– Отмахнулась, – догадались, а сначала чуть не прикончили.

– Ребятки, девчатки, так голодом и будете нас морить? И иллюминацию пора приглушить. Глаза слепит. Утрирую я конечно, но вокруг сразу организованно все забегали.

Одна я так и стою, прижавшись к груди любимого мужчины. Саша и Тарза чавкают уже из своих тарелок, слон и даже не микроб. Мы же поднялись по лестнице, свет погас за спиной. Я на руках плыву. В душ. Зверь изменился основательно, глаза те же. Копия с картины. Почти. Тут взгляд другой, нежный.

Ополоснулась я в темпе вальса, натянула домашнее платье, штаны обрыгли. И выплыла, благоухая к столу.

Ночь ушла влет. Говорили, говорили и говорили, а еще пили. Коньяк. Всего пяток опрокинула в себя, по мизинчику в коньячной рюмке. Хорошо. Не уснуть бы, светает. Надо к фургону возвращаться. Переоделась. Пора.

Добежала, Холодец бдит. Попросила часок сна. Успеется, коней куда теперь гнать? Он мне заботливо в глазки заглядывает.

– Есть куда, надо бы сил набраться. С улыбкой заснула. Ночь надеюсь следующая будет бессонной.

Глаза открыла, как по сигналу. Посмотрела на часы. Два часы дрыхла!

– Ремб, Холодец, чего не разбудили?

– Слава, там весь стаб на ушах стоит, уже срисовали твой фургон, нас пытали. Г о т о в я т с я! Закат тебя кажется сам встречать будет, дома у тебя аншлаг, от знакомых и друзей не протолкнуться, наши парни полным составом, при параде…

– Ремб, ты Славе весь сюрприз обломал.

– Ничего не обломал, а то еще расстреляет всех к чертовой бабушке, с их сюрпризами и вниманием.

– Уже не расстреляю, выспалась, если еще чего заточить дадите, так превращусь в белую и пушистую. И умыться бы.

Мне на ручки полили, пюрешку с котлеткой подсунули, горяченькую, на маслице, молочке. И кофе! День задался. Можно ехать.

Мужики вы со мной?

– Конечно, такой цирк и пропустить? Восклицает Ремб.

Так он смеяться не будет, когда хабар перебирать придет, это замечательно, что и стронги в сборе. Помощнички обнаружились. Потерла в предвкушении ручки. Я к казне не ногой, только открою замки. Сами пусть в моей шкуре побудут!

А знаете, что украшает капот нашей машины? Хрен догадаетесь. Народное творчество скреббера. Скучно Саше было видите ли, пока я спала. Из лобной пластины элитника кстати и выточила. Мелкую его копию. Я по–первой, раза три если быть точнее пистолет на инстинктах вытаскивала. По виду, как будто он лезет из капота, жуть реалистичная. Морда, лапы, шипы на загривке. В шутку в щель спорового мешка бросила белую жемчужину! За такое надругательство, нас со свету сживут, конечно если узнают. И остальной тюнинг под стать. Холодец уже матерился, увидев эту художественную галерею. Так мы набрели на автомастерскую, полу затоптанную, но краски сохранились и кое какие трафареты, я тоже руку приложила. Сами трафареты Саша подработала, я из баллончика действовала. Особенно реалистично получились потеки крови. Бррр. Думаете, что караван в полном составе из окон разглядывал, да уж не меня натуральную, на дверце очень похожий на меня портрет девушки с валом. Впечатлительные отшатывались. У Саши талант, от скуки на все лапы.

До недавнего времени на скребке и настоящая голова элитника красовалась, потом завоняла дюже, сбросили, еще и отмывать вилы пришлось. Мне.

Спросите, что за вилы? По низу впереди шипы приварены в шахматном порядке. Так было, не наш дизайн. И напоследок открою страшную тайну. Жители высоток или Техна с воздуха, могут лицезреть Сашу на крыше кабины, уж себя она вообще выполнила со всей присущей к себе любовью. Увидишь, диареей страдать не один день будешь.