Иса Браус - Мадам Лекринова [СИ]

Когда рано утром учения завершились, до поездки в Александроград оставалось полчаса, как раз этого времени хватало, чтобы спастись от зимнего холодного ветра папироской. Я немного отошёл от лагеря в сторону лесной опушки. Как раз по дороге я столкнулся с Хрусталиком. Остановившись у ближайшего дерева, мой друг попросил у меня папироску. Я достал её из своего свертка и угостил ею Хрусталика.

— Благодарю, — мой ратешный друг сделал затяжку. — Да уж, если бы мне ещё три года назад сказали, что я начну курить, то принял бы это за шутку.

— Понимаю. Я сам до войны курил только из дымокуров в харчевнях Южного Рюрикслава.

— Слушай, Искандер, я хотел бы извиниться, что так грубо ушёл, а потом ещё игнорировал тебя до сего момента. Я очень некрасиво поступил.

— Какие глупости! Я не в обиде! — сделав ещё одну затяжку, я решил задать вопрос. — История мадам Лекриновой… У тебя тогда был такой взгляд, будто бы это история коснулась тебя лично.

— Так и есть! Эта история меня изменила, — поймав мой заинтересованный взгляд аки у ребёнка, который ждёт сказку на ночь, Хрусталик ухмыльнулся. — О, какой взгляд! Теперь я понимаю, что имели в виду ребята в лазарете. Искандер, скажи, откуда у тебя такая жажда к новым историям?

— Не знаю. Наверное, ещё в детстве я нашёл своё предназначение: собирать и хранить истории человеческих судеб. Это важное дело, учитывая, что в наше время пресса любит коверкать даже самую невинную историю.

Из лагеря раздался через громкоговоритель голос дежурного, которым сообщил, что нам пора ехать. Потушив папироски, я и Хрусталик побежали к телеге, которые были запряжена автоматоном лошади.

Во время пути я хотел расспросить Хрусталика об его участии в истории мадам Лекриновой, однако он ловко умудрялся менять тему. Так что мы разговаривали о чём угодно, но только не о женщине, которая каким-то неизвестным способом умудрялась убивать людей с помощью крика. И когда мы приехали в Александроград, я уже смирился с тем, что мой ратешный друг будет хранить молчание.

Спрыгнув с телеги, я уже собирался навестить своего дальнего родственника, как вдруг Хрусталик окликнул меня.

— Искандер, так значит, ты хранитель историй?

— По крайне мере я очень бережно к ним отношусь. Когда наступит нужное время, я открою их миру.

— Вот как! — Хрусталик немного призадумался, а затем задал мне вопрос. — У тебя есть время зайти ко мне в гости?

— В гости? — конечно, я собирался навестить дальнего родственника, но, по определённым причинам, сомневался, что даже после стольких лет он захочет меня видеть. — Думаю, мне надо морально подготовиться ко встрече с роднёй. Так что, пожалуй, я приму твоё приглашение.

Так я на трамвае отправился в гости к своему ратешному другу. Во время пути я не отрывал взгляда от города, который не видел уже три года. Вечно серый Александроград. Однако, несмотря на серое небо, грязь, тошнотворный запах бензина и жуткий звук движущихся шестерёнок на колоннах жилых домов, эта большая имперская мастерская оставалась привлекательным местом для туристов с большой земли, даже в то время, когда идёт война.

Квартира Хрусталика располагалась на мостовой. Надо сказать, что это была одна из самых чистых улиц административного центра, да и дом, где располагалось жилище моего друга был настоящим загляденьем. Когда же мы переступили порог квартиры, внутри никого не было.

— И где твоя родня? — спросил я.

— Наверное, на рынке. Я хотел им сюрприз сделать, но думаю, они из газеты знают о создании Феодоровского полка, поэтому, наверное, они готовятся ко встрече со мной. — Хрусталик провёл меня в гостиную. — Ты пока располагайся. Я тебе кое-что покажу!

Мой друг ненадолго оставил меня в одиночестве. Он вернулся ко мне с большой пачкой листов. Когда же он сказал, что в них вся правда о мадам Лекриновой, моё лицо невольно окрасилось улыбкой.

— Благодарю тебя, мой друг, — я пожал руку Хрусталику. — Ты даже не представляешь, как я ценю твоё доверие!

— Это ты сейчас такой улыбчивый, но что будет после того, как ты всё это прочтёшь… — мой соратник тяжело вздохнул, на краткий миг протерев глаза. — В общем, ты можешь это читать, но иногда я тебя буду прерывать на свой рассказ.

Я взял в руки первый листок из этой кучи и стал читать записи, выведенные мелким, но не очень аккуратным женским почерком…

Конец июня 1914 год.

Я долго не открывала глаза, наслаждаясь теплым ночным ветром, который ласкал моё лицо. Когда же мне удалось вернуть ясный ум, перед глазами снова встала панорама набережной Александрограда — административного центра острова Святого Феодора. Набережная ярко освещалась фонарями, из-за света которых морская вода была похожа на нефтяную гладь. Напротив лавочки, на которой я сидела, располагалась романтичная беседка. Её украшали механические фигуры русалок.

В детстве я обожала здесь гулять с родителями. Наверняка, днём тут до сих пор торгует карамельками милый толстенький старичок. Никогда не забуду, как я обнимала папу, говоря, что он самый лучший на свете, а тот, немного потрепав мою макушку, покупал яблочную карамель. А сейчас… Сейчас эти воспоминания кажутся такими далекими, черно-белыми как дагерротип.

Я достала из своей старой сумки часики. Ого, уже час ночи! Пора приниматься за дело! Встав с лавочки, я укрыла голову капюшоном темно-синей накидки и широкими шагами покинула набережную. Дальше начиналась улица Багратион. Наверное, это самая узкая улочка Александрограда. По ней ни одна повозка не сможет проехать. Однако эта самая безопасная улица административного центра. По крайней мере для меня. Несмотря на то, что улица Багратион обычно кишела всякими оборванцами, сегодня ночью мне повстречались только трое, и все они спали пьяным сном. Где-то вдалеке слышался собачий лай. Интересно, о чём эта дворняжка жаловалась? О равнодушии или жестокости людей? Мне даже захотелось утешить её крекером, однако у меня его не было. Прости, дружок…

Наконец, я разыскала нужный мне дом. Забавно, но это был единственный дом на всю улицу, где была установлена пожарная лестница. Даже не знаю, что и думать: либо у остальных жителей улицы нет денег, либо им плевать на свою безопасность, а может и то, и другое. Но так или иначе, взобравшись по ржавым ступенькам, от которых доносился жуткий скрежет после каждого шага, я поднялась на крышу. Место обзора было отличное.

Александроград вызывал у меня неоднозначные чувства. В детстве этот город мне казался необыкновенным. Повозки, ведомые автоматонами лошадей. Натянутые наверху по всему городу кабели с газовыми лампами. И фасады роскошных домов, которые были украшены маленькими шестеренками, приводящими в движение бытовые нужды жильцов. Теперь, когда мне есть с чем сравнивать, я чувствую изъяны этого города. Клубы дыма с фабрик, из-за которых горожане редко видят солнца свет. Запах бензина, от которого порой тошнит. И это только внешние изъяны. На острове Святого Феодора есть более красивые города. Лично мне привлекательными кажутся Иван-да-Марьяград и Романобург. Они чище и уютнее центрального города.