Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Книга 7

Ночью дождь пошел. Сильный такой. Утром, в часа четыре, ушла разведка. Вскоре вернулись связные от разведгрупп и доложили: обе группы — и головная, и боковая — встретились с передовыми частями противника и завязали бой. То-то с той стороны все громыхало и вспыхивало. Отсветы ложились на деревья и на наши лица. Мы друг на друга старались не смотреть. Знали, что тут умирать придется.

Не успели мы, как следует обдумать услышанное, как немцы начали бить шрапнелью, а потом появились их цепи. Идут, значит, по полю. Хлеба высокие. Только одни каски видны. Да мы немного выше их засели. Видим, как они двигаются. Подпустили поближе и дали им прикурить. Много их на том поле осталось. Кто выжил, отступили. Опять артиллерией по нам ударили. Много раненых у нас от того огня было. Некоторые тут же и умирали.

И снова атака пехотой. Ротный нас в контратаку поднял. За нами и остальные двинули. Сошлись мы с немцами на том поле в рукопашной. Те не выдержали, отошли. Злые мы были за свое сидение в лагере, никому пощады не давали ни себе ни врагу. Многих наших положили. Но поле боя за нами было. Мы тогда километра на 2 вперед продвинулись. На другом краю поля остановились. Только зарылись в землю, установили пулеметы. Немцы вновь нас атаковали. С трудом, но отбились.

Начали перевязывать раненых и тут как грохнет. Черная стена взрывов высотой метров пятнадцать! И двигается, двигается в глубину нашей обороны. А за этим валом — опять пехота пошла. А за ними несколько танков с пехотой на броне. Танки то наши — тридцать четверки, с большими белыми крестами на башнях и лобовой броне.

Чудом удержались! "Штурмовики" к нам с тыла подошли и противотанковыми "фаустами" те танки подожгли, а потом и контратаковали. Немцы не выдержали и отступили. Ротного в том бою тяжело ранило в голову. От роты всего человек с полсотни осталось. Все лагерники.

К вечеру пришел приказ назад к лесу отступить. Отступили, куда деваться. Там нам горячей еды дали, да боеприпасами снабдили. Тяжело с ними было. Вот трофейщики, пока мы геройствовали, и пособирали с убитых.

Утро немцы с артиллерийской канонады начали. Наши вчерашние позиции снарядами завалили. А потом танки пошли в атаку. Лезли напролом. Опять "штурмовики" нас выручили. Ударили гранатометами. Да и мы не зевали. Только два танка повернули назад. Остальные горели в поле. Некоторые были подбиты уже на линии траншей.

Плохо только что патронов практически не осталось. Решил я их в подбитых бронемашинах пошукать. Пополз в поле. Подполз к танку. Гусеница сбита, башня развернута влево, люки открыты. В боку у танка пробоина. Насквозь. Танкист, молоденький, белобрысый мальчишка, лет восемнадцати у гусеницы лежал. Разворотило ему осколком всю голову. Остальных не было. Видно к своим сбежали. Пистолет я с того убитого снял и решил вовнутрь танка залезть. Только я встал на ноги, и полез на броню, как с немецкой стороны, начал бить пулемет. Пули защелкали по броне. Ну да я внутрь успел проскочить. Нашлись и патроны, и снаряды, и даже пожрать чуток и даже бутылка шнапса была. Я не удержался, закусил мальца с глотком шпапса.

Слышу снаружи, кто-то меня по имени зовет. Выглянул, а это мой знакомый Петька. Мы с ним в соседних бараках сидели. Он танкист, под Воронежем в плен попал. Спрашивает: — "Ну как есть что?".

Я ответил. Он ко мне вовнутрь залез. Сальца да шнапса трофейного еще попробовали. Посмотрел Петька танк и говорит, что он вполне боеспособный. Его в дело можно пустить. Ехать не получится, а вот пострелять точно можно. Развернули мы пушку на немецкие позиции. Тут немцы вновь в атаку пошли, ну а мы стали снаряды по врагу расстреливать. Неплохо дело пошло. Сорвали немцам атаку. Правда, по нам их артиллерия работать стала. У нас как раз снаряды закончились. Потому решили мы и решили к своим выбираться. Забрали мы из танка патроны и пулемет. Только выползли, как Петьку осколком в ляшку ранило. Перевязал я его. Он ухватил меня за шею, я его так и потащил, на закорках.

Немец по нам очередь дал уже с опозданием, мы лежали на земле. Так что пули выше прошли. Полежали мы немного, подождали, когда пулеметчик успокоится, положил я Петьку на плащ-палатку и потащил. Вынес я его. Притащил в расположение своего взвода. Мы с ним на радостях бутылку и добили.

Потом санитары его с собой в санбат забрали. А мне комбат орден пообещал. Наши геройства оказывается сам комбриг, комиссар Григорьев, видел и приказал подготовить представление к ордену.

Три дня мы держались. Раненых накапливалось много, не успевали в балочку отправлять. Убитых тоже было много. Особенно на поле. Трупы запахли. И тогда начали убирать трупы. И немцы, и мы.

Вскоре гитлеровцы подтянули свежие части. Нажали. А у нас уже и личного состава в ротах не было. Боеприпасов и тех кот наплакал. По паре патронов на человека. Пришлось отходить.

Командир полка назначил группу прикрытия. В эту группу попал и я. Прикрытием руководил политрук Васильев, Михаил. Он лучше всех стрелял из пулемета. Третьим в нашей группе был бронебойщик Коля Сарычев, из Туапсе. Все трое, между собой договорились: друг друга не бросать.

Немцы заметили, что полк оставляет позиции. Они тут же подняли цепи, и пошли на нас. Вот тут-то, в первый раз за эти дни, меня затрясло. Все, думаю, конец. Втроем мы с ними не справимся. Цепь все ближе, ближе. Васильев при "максиме" был. А мне приказал взять автомат и гранаты и занять оборону в сотне шагов в стороне:- "Вон, видишь бугорок? Вот там, в окопе и держись, откроешь огонь только в том случае, если они начнут обходить нас с твоей стороны".

Покуда я туда добирался, нашел две противотанковые гранаты. Взрыватели в них уже были вставлены. С собой я волок винтовку. Был у меня еще трофейный пистолет. Так что к бою я был подготовлен хорошо. Переполз я к указанному бугорку, осмотрелся. Окоп нормальный только слегка осыпался. Немного лопаткой поработать и все будет в норме. Я успел "обжиться" в нем — подправил, дно утрамбовал. Как закончил, оглянулся по сторонам. Политрук лежит за "максимом", стрелять не спешит. Подпускает ближе, на верный выстрел. Немцы его не видели. Да и меня, похоже, тоже.

Но на меня какой-то морок напал, страх, даже ужас. А немцы уже совсем близко. Тут заработал пулемет Васильева. Они сперва шли. Потом залегли и начали подползать с разных сторон. Один полз прямо… на меня. Я смотрю на него, как он ползет, и думаю: это ж мой… Немец ползет и на пулемет посматривает. Меня не видит.

Проползет так несколько шагов, голову в каске поднимет в сторону нашего пулемета. В руке у него, смотрю, граната на длинной ручке. Ага, думаю, это ж ты ползешь к пулемету… И кинул я в него гранату. Но граната не долетела, разорвалась далековато от немца. Приложился из автомата. Немец стал поспешно отползать. Уполз. Ушли и остальные. Мы отбились.