Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Книга 7

Политрук, слышу, кричит мне: "Сходи в траншею, посмотри, может, где ленты пулеметные остались! Что найдешь, все сюда тащи!"

Я пополз к ячейкам, где стояли наши пулеметы. Нашел несколько брошенных металлических банок, в них полно патронов. Притащил. Невдалеке лежат трупы немцев, видны хорошо зеленые мундиры.

— Много ж вы их наваляли, товарищ политрук, — говорю я Васильеву, а он только рукой махнул.

Недолго мы отдыхали. Полчаса, может, не прошло, новая цепь кинулась атаковать нас, и опять политрук расстрелял их.

Я снова занял свою позицию. Ко мне подползли несколько немцев. Я кинул гранату. Граната разорвалась как раз там, где они ползли. Закричали и затихли. Больше там никто не копошился. Вторую гранату я и кидать не стал. Убило ль их взрывом гранаты или они уползли, не знаю. Хотелось потом сходить, посмотреть, но не до того было.

Отбились мы и в следующий раз. Тут патроны кончились. Третью атаку отбивать уже нечем. Но и немцы больше не поднимались. Подождали мы немного, снялись и ушли тихо, чтобы немцы не заметили, что позицию мы оставили. Хорошая там у нас была позиция, не взяли они нас.

Полк догнали к вечеру. Он отдыхал в балочке. Народу осталось совсем мало. Да и патронов маловато. Зато было у нас одно противотанковое ружье и к нему три патрона. Отрыли окопы. Полку была поставлена задача: держаться здесь пока на тот берег не будут эвакуированы все раненые. А раненых собрали столько, что негде было ногой ступить, лежали вплотную.

Я свой окоп вырыл у дороги. Перед собой положил гранаты. Воевать гранатами мне нравилось. Главное, удачно бросить. А бросать гранаты я умел неплохо, и довольно далеко бросал. Я знал, что немца тоже нельзя близко подпускать, а то и он может гранату кинуть. У них гранаты на длинных ручках, их бросать удобнее.

Утром на дороге появилась немецкая колонна. Три мотоцикла и бронетранспортер. Ехали не таясь, как-то уж слишком беспечно. Наши ребята сразу сняли мотоциклистов. А Сарычев подбил бронетранспортер. Шестеро немцев там сидело. Положили мы их всех в коротком бою.

Подошли. Осмотрели машину. Нашли сигареты, хлеб и шнапс. Еще кое-какую еду. Нашли даже сапожный крем со щеткой, и ребята, как сейчас помню, почистили свои сапоги. Надраивали все по очереди, пока крем не кончился. Чистили сапоги и посмеивались: может, мол, в последний раз… Главное что патроны нашлись. Мы их по-братски поделили поровну.

Тут наблюдатели увидели, что появилась основная колонна противника. Огонь они открыли еще издали. Били по всей балке. Мы открыли ответный огонь. Ох, что тут началось! Колонна к тому времени уже рассредоточилась. Немцы развернули орудия, установили минометы. Шквал огня. Балка потонула в разрывах. Грохот разрывов, вой мин, смрад, гарь, стоны раненых.

Когда нас окружили, и стало ясно, что не уйти, трое, комполка, начальник строевой части и комиссар полка, застрелились. Не хотели в плен попадать. Я, видел, как они стрелялись.

Во время обстрела балки меня ранило в ногу. Я быстро перевязал себя и уполз в промоину. Промоина, видимо, осталась с весеннего паводка, за лето она заросла бурьяном. Лежу тихо, меня не видно. Слышу, немцы ходят, стреляют из автоматов. То там короткая очередь, то там. Понял: добивают наших раненых.

Всю ночь провел в той промоине. Утром вылез и начал искать, нет ли кого живого. Кругом одни трупы. От полка я похоже один в живых остался. Удалось найти немного патронов и еду. По дороге шли немецкие колонны. Уже никто не мешал им. Укрывшись за деревом, долго наблюдал за ними. Потом решил, что толку в этом мало и надо что-то делать. Собрав в округе все полезное в найденный вещмешок, решил лесами прорываться к нашим за линию фронта.

Пять дней я плутал по лесам, дважды попадал под прочесывание немцами леса, один раз чуть в засаду не угодил, пока меня не встретили партизаны и не приютили у себя. У них я до соединения с нашими войсками и находился…

— Ну и что ты теперь скажешь мой великий начальник?

— Ты о чем Вильгельм?

— О высадке русского десанта в Белостоке и гибели нашего отделения в Беловеже! Других плохих новостей, кроме партизанской "рельсовой прелюдии" русского наступления в нашем тылу, я пока не знаю.

— А ты об этом! Что ж ты вновь оказался прав, а умники из штаба Клюге как всегда прозевали твои прогнозы.

— Карл. Позволь спросить? Ты на удивление спокоен. И это притом, что русские уничтожили много наших общих знакомых. Я что-то не знаю?

— Почему же. Ты знаешь столько же сколько и я. Хотя… На вот прочитай. Это по расследованию нападения на Белосток, Волковыск и Пружаны. Ты их еще не видел. Краузе буквально час назад привез…

— Ну что теперь скажешь?

— Что тут можно сказать. Хорошо, что нас там не было, а то бы присоединились к погибшим. Но я не уверен, что во всех трех случаях участвовали именно регулярные подразделения РККА. Мне кажется, что в Волковыске и Пружанах действовали партизаны. А вот в Белостоке уже регулярная армия.

— Почему ты так решил?

— Тактика действий совсем другая, чем у регулярных войск мой друг. Да и результаты нападения были бы другими. Смотри сам. В Волковыске русские диверсанты, одетые в нашу военную форму, совершают нападение на аэродром "Росский". Завязывается бой с охраной аэродрома. Из городка на автомашинах выдвигается помощь — дежурная рота. Но по дороге она попадает в засаду — несколько автомашин подрываются на фугасах, остальные расстреливаются из автоматического оружия. В это время на аэродроме русские добивают очаги сопротивления, сжигают несколько самолетов, собирают оружие и отходят в лес. Итог операции у нас полсотни убитых, в два раза больше раненых, несколько сгоревших самолетов. Какие потери у русских, кроме того десятка трупов что нашли при прочесывании наши солдаты, неизвестно. Из-за этого нападения гарнизон Волковыска и близлежащих населенных пунктов пришлось усиливать, снимая части, в том числе и из Белостока.

Пружаны. После разгромного удара отряда Седова в 1941 году* (см. в "Мы из Бреста. Рейд выживших") больших происшествий там не было. Местные аэродромы функционировали бесперебойно. Мы без больших проблем уничтожили в городе гетто* (27 декабря 1942 года Пружанское гетто было ликвидировано. В Слобудке немцами было уничтожено около 10 тыс. пружанских евреев, остальные были направлены в Освенцум).

Прекрасно знали о том, что в Гуто-Михалинском лесу (Ружанская пуща) действует партизанский отряд имени Сталина во главе с лейтенантом Журба. Как и о, по-моему, еще тринадцати партизанских группах, расположенных в том районе. Наши егеря частенько с ними дрались и существенно сократили их численность. Но за все это время в самих Пружанах партизанской активности не наблюдалось.