Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Книга 7

— Вот как!..

— Дальше не интересно, он рассказывает о том как пробирался к линии фронта. — Выключая магнитофон, сказал оберштурмбанфюрер. — Основное ты слышал.

— Насколько я понял, носителем "объекта" или же самим объектом является капитан ГБ Седов?

— Да. Признайся, ты об этом догадывался?

— Да.

— Коньяк?

— Да.

— Прости, тогда у меня есть еще один вопрос. Может мы все зря это затеяли? Тратим большие средства, губим своих людей в попытках захвата Седова. При этом мы не знаем, что собой представляет объект, как он выглядит. Ни один человек мне не может этого объяснить. Никто не может точно сказать Седов — это и есть объект поиска или нет, или же он носит с собой "объект". Сам того не зная и не понимая его значения. Мы гоняемся за миражом. Ведь по большому спросу захват или уничтожение этого капитана ГБ абсолютно ничего не решит. Война идет к своему логическому завершению. Еще немного и Русские выйдут к нашим границам. Наличие у русских "объекта" ничего им не дало. Насколько я знаю, у них нет ни прорывных технологий, ни новых сверх естественных образцов вооружения, ничего. Как, кстати, и у нас. Не считая конечно отдельных образцов техники, не нашедшей пока широкого применения. По большому счету мы идем с русскими нога в ногу. В чем-то незначительно опережаем мы, в чем-то они. Русские делают все как можно проще и дешевле, мы технологичнее. Если говорить о военной сфере, то русские тут тоже ничего нового не придумали. Они используют то, что отрабатывали еще до войны — те же массовые стратегические десанты в нашем тылу. У нас это, увы, не так хорошо получилось. Но здесь сказался менталитет русских — чем хуже, тем лучше. Именно поэтому они будут сражаться и стремиться выжить в любой обстановке.

— В какой-то мере я с тобой согласен. Но ты не учитываешь, того что сейчас закладывается будущее. Вполне возможно, что Седов и есть ключ к нему.

— Может быть, а может, и нет, и мы просто так тратим свои ресурсы. Вместо того чтобы укрепить свою оборону.

— Это риторический вопрос. Скажи, кто-нибудь еще из группы Нойманна уцелел?

— Пока к нам никто больше не вышел.

— Плохо. Я хотел бы знать, что с аппаратурой и что могут сказать наши парни, если они попали в плен.

— Все были проинструктированы — они должны выдавать себя за разведгруппу целью, которой был захват ценного штабного офицера армейского уровня. А аппаратура не что иное как средство связи. Русские без схемы ни за что не смогут собрать ее.

— Хорошо. Надеюсь, самолет и стоянка уничтожены?

— Да. Как только я получил сведения о невозвращении группы Нойманна, в соответствии с инструкцией, по базе и месту падения самолета нами был нанесен бомбовый удар. Там все должно было быть перепахано.

— Надеюсь так и есть. Мне бы очень не хотелось, чтобы русским что-то досталось из наших образцов секретной техники.

— Поверь мне тоже. Я дал "контролеру" задание все там проверить…

— Хорошо. Что с базой русской бригады?

— Мы нанесли по ней еще один бомбовый удар. Сведений о результатах нет. Что мне делать дальше? Готовить еще одну группу?

— До решения рейхсфюрера, пока ничего не делай. Жди решения. Мы попытаемся узнать, что с Седовым и его бригадой.

— Прости, а что абверовцы не могут поделиться с нами информацией?

— У них тоже не все гладко. Большие потери в агентуре. Ты был в школе?

— Да. Посмотрел. Есть несколько неплохих экземпляров, но они числятся за штабом Валли и лично Канарисом.

— Предоставь список тех, кто тебе нужен. Заберешь распоряжением рейхсфюрера. Сейчас не до церемоний. Тем более что Абвер доживает свои последние дни.

— Яволь…

— Простите господин адмирал, я вновь опоздал.

— Ничего страшного Вильгельм. С кем не бывает. Майор Моос ("Марвиц", начальник Варшавской абвершколы. Она размещалась на даче Пилсудского в мест. Сулеювек, близ железнодорожной станции Милосна (21 км. восточнее Варшавы), полевая почта — 57219) предупредил, что самолет задерживается. Как у тебя дела? Разобрались с Беловежским архивом? Много мы потеряли?

— Не так плохо как казалось раньше. Русские захватили архивы разведывательно-диверсионных школ Барановичей, Белый Переезд (Петриковский район), Бобруйска, Борисова, Волковыска, Витебска, Ганцевичей, Гомеля, Марьиной Горки, Могилёва, Сенно и Слуцка.

— Плохо. Это мужские школы?

— Не совсем. Белый Переезд, Бобруйск, Борисов, Ганцевичи, Марьина Горка, Могилёв, Сенно — курсы смешанного состава, — смешанный состав обучающихся. Гомель и Слуцк — смешанный состав, но с преобладанием женского контингента. Волковыск — чисто женская школа. Общая численность захваченных врагом карточек порядка тысячи штук.

— Насколько это опасно для наших агентов?

— Сложно сказать. Школы в первую очередь отправляли картотеки тех агентов, с кем ранее была потеряна связь или достоверно известно, что агент погиб или захвачен врагом.

Данные на действующих, а так же на наиболее ценных агентов направлялись сюда в Варшаву, а затем в Берлин. Поэтому я считаю, что русские нанесли нам существенный удар, но было бы хуже, если бы они смогли перехватить варшавские картотеки.

— Я уже дал команду перевести их в хранилище. Плохо то, что мы лишились в Беловеже большого числа наших кадровых сотрудников.

— Война.

— Да война и на ней не избежать потерь. Что по Бресту?

— Здесь в рапорте все, что нам удалось накопать. Осенью прошлого года гестапо удалось завербовать одного из бывших сотрудников русской администрации, оставшегося с началом войны в городе. Гестапо не хотело его расшифровывать, но им пришлось поделиться с нами сведениями о нем. Агент сейчас занимает довольно большой пост у партизан. Он включен в руководящий состав Брестского партизанского соединения. Через него мы вышли на русское подполье в городе, а так же партизан действующих в Беловежской пуще. Нужно выждать еще некоторое время, чтобы раскрыть всю подпольную сеть и подготовить удар.

— Хорошо. Оставь свой рапорт, я потом прочту. У меня для тебя есть работа. Я хотел бы, чтобы ты проследил, как проходит ее переезд в Нойгоф (район станции Гроос-Раум, 12 км от Кенигсберга).

— Вас что-то беспокоит? Насколько я знаю, Моос справляется со своей задачей.

— Поляки помогли советской разведке выявить часть обучавшихся в школе агентов. Кроме того боюсь что русские тут повторят свой трюк с Беловежем. Для нас это было бы более чем чувствительно.

— Есть данные, что русские готовят сюда удар?

— Пока нет. Но здесь неподалеку отмечается действия польских партизанских отрядов. Поэтому я не хочу рисковать. Когда ты был здесь в последний раз?

— В прошлом году. Забирал агентов для заброски к русским.