Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Книга 7

Выполняя приказ, мы выдвинулись на северо-восток. Дивизию усилили танковым полком, прибывшим из Франции, и русскими перебежчиками.

Мы едва успели занять позиции у Дубовики, перекрыв дорогу н Смолевичи, как из леса появился вал русских танков. Около двадцати тяжелых русских танков атаковало нас. Это было что-то страшное! Никогда позже или ранее я не чувствовал себя как в тот день. Мне казалось, что остановить движение этих стальных монстров просто невозможно. Тем не менее, мой долг офицера перед солдатами и Германией требовал принять необходимые меры.

Трофейные русские противотанковые ружья и наши "панцерфаусты" могли остановить русские танки всего лишь на сотне метров, противотанковыми гранатами и минами мы могли отбиться на десятке метров от себя, а на дальних дистанциях нам могла помочь только артиллерия. И она не замедлила.

Орудия ударили из-за наших спин. Разрывы снарядом покрыли поле. Несколько русских танков было подбито, и они остановились, но продолжали бой, стреляя из своих орудий. Остальные русские "монстры" неслись вперед. Наши артиллеристы все чаще и чаще посылали свои снаряды, чтобы остановить их. На поле горело уже с десяток русских танков, но остальные неумолимо неслись вперед.

Нам говорили, что русские бесстрашно идут в бой, потому что за их спинами стоят отряды НКВД и расстреливают всех отступивших с поля боя. Я этому не верю, и этому не поверят все те, кто вместе со мной пережил этот бой. Я видел, как из горящих танков помогая друг другу, вылезали танкисты. Многие из них были ранеными и обожженными но, тем не менее, они не бросали оружие и, заняв позиции в ближайших воронках, поддерживали огнем пулеметов и автоматов атаку своих товарищей. Были даже те, кто в пехотном строю атаковал наши позиции.

Мы напрасно бросались на вражеские танки, чтобы предотвратить катастрофу. Но ничто не могло их остановить. Орудия и противотанкисты били без остановки, но, тем не менее, русские прорвали фронт и несколько их танков ворвались в наши тылы и там были слышны выстрелы танковых орудий. Как наших, так и русских.

Вскоре русские вновь атаковали нас с фронта большими массами пехоты и танков. Мы отбивались, сколько могли — русские десятками своих трупов и сгоревших танков устлали поле перед нашими позициями, но я понимал, что в итоге рано или поздно мы потеряем эти позиции.

Наши танки были посланы в самоубийственную контратаку, так как они уступали в численности русским в несколько раз. Их машины своими траками вспарывали чужую землю. Чтобы выиграть час, час, который мог спасти десятки тысяч солдат рейха, немецкие танковые экипажи погибли до последнего человека. Ни один из наших парней не вернулся. Ни один танк. Ни один человек. Приказ есть приказ. Они пожертвовали собой, чтобы спасти остальных.

Вскоре поступил приказ из штаба дивизии на отход. В нашем секторе мы отбили атаку русской пехоты, но она обошла нас справа и слева. Там противник, подавив сопротивление наших подразделений, глубоко вклинился в нашу оборону.

Начался дождь. Этот дождь буквально опустил небо нам на головы и спас наши жизни. В ясную погоду вражеские самолеты уничтожили бы нас.

Я, как можно быстрее, под непрерывным ружейно-пулеметный огнем противника, стал отводить оставшихся в живых солдат. Другим это не удалось сделать. Подошедшая русская артиллерия открыла свой опустошающий огонь по нашим оборонительным позициям и тылам. Все еще не могу понять, как я уцелел, когда снаряды рвались в двух-трех метрах от меня и осколки проносились мимо ушей. Укрытые завесой дождя, мы, пыхтя и отдуваясь, бежали что есть сил.

Коридор был очень узким. Тыловые подразделения, сумели удержать брешь во вражеском фронте шириной всего несколько километров. В полку сохранилось несколько десятков автомашин, стоявших замаскированными в овраге и потому не замеченные танками противника. На эти автомашины мы погрузились и тут же помчались в тыл. Вражеские танки и пехота гнались за нами по пятам.

Местность была холмистой и заросшая лесом. Мы мчались с одного холма на другой. На дне каждой ложбины, на дорогах и тропинках виднелись разбитые машины, и десятки мертвых солдат великой Германии лежали на окровавленной русской земле.

Вражеские орудия беспощадно расстреливали эти проходы. Мы падали на раненых и окровавленных людей. Мы пытались найти укрытие среди мертвых. Повозки переворачивались. Лошади бились брюхом кверху, пока пулеметные очереди не выпускали их кишки прямо на землю.

Мы едва успели пересечь ложбину, как по нас открыли огонь снайперы и артиллерия русских, расположившиеся по обе стороны коридора. Люди кричали и падали на колени, пытаясь руками удержать вываливающиеся внутренности. Земля, поднятая разрывами снарядов и мин, густо засыпала умирающих. Через пять минут мы еще могли видеть их щеки, носы и пряди волос. Но уже через десять минут виднелись только земляные холмики, на которых спотыкались следовавшие за ними.

Раненные в котле, сотни, которых лежали на повозках, жалобно вскрикивали во время этой бешеной гонки. Лошади попадали в воронки. Повозки переворачивались, выбрасывая раненых кучами. Тем не менее, наша колонна следовала дальше.

Мне было видно, как сзади нашу колонну стала догонять русская тридцатьчетверка. Она своей массой ударила концевые машины и, двигаясь на большой скорости, уничтожила почти половину колонны, разбрасывая их в стороны со своего пути. Сидевшие в автомашинах солдаты вылетали из кабин и кузовов. Попадавшиеся на его пути повозки танк крушил с ужасной жестокостью. Он давили их, как спичечные коробки, прямо на наших глазах — лошадей, раненых и умирающих людей. Под угрозой неминуемой смерти под стальной тушей танка мы бросили автомашины и побежали дальше, надеясь только на свою удачу и ноги…

Мы имели краткую, очень непродолжительную передышку спрятавшись в гуще леса. От тех с кем мы держали оборону, осталось всего несколько десятков уставших и ослабленных быстрым бегом человек многие из которых оказались ранеными. В том числе и я. Осколок попал мне в руку. В горячке боя и последующего бега я этого даже не заметил. Разосланные во все стороны разведчики вскоре привели еще полсотни солдат отставших от своих подразделений, в том числе и солдат из числа "восточников". Отдых нельзя было затягивать, русская пехота в любой момент могла начать прочесывание, а это было чревато пленением и смертью. Отдышавшись от бега, перевязав раны и немного поев, мы тронулись дальше.

Путь на запад для нас был закрыт, поэтому я решил вести группу на юг. Лучше всего это было сделать, двигаясь около дороги.

Едва мы приблизились к ней, как, увидели длинные колонны русской пехоты и казаков, скачущих на юго-восток. В ту же сторону двигалась артиллерия и танки. Много танков.