Александр Мазин - Варвары

– Кто? Положил? Это? – раздельно произнес он.

– Я,– ответил один из одохаровских дружинников. Лицо слегка побледнело под угрюмым взглядом Коршунова.

– У кого взял? – так же медленно и негромко спросил Алексей.

Дружинник показал на одного из квеманов.

Не дожидаясь дополнительной команды, Книва с Сигисбарном выдернули указанного пленника из толпы остальных, подтащили к Коршунову.

Руки у квемана были связаны, в глазах был страх. Но квеман не сопротивлялся.

Черт! Знакомая морда… Да, точно. Коршунов уже спрашивал его о Черепанове. И эта сука заявила, что ничего не знает…

Так же неторопливо Алексей сунул ТТ под тугой ремень, шагнул вперед и врезал квеману в челюсть.

Ноги у квемана подкосились, но Коршунов не дал ему упасть, ухватив за волосы.

– Значит, ты не знаешь, где он, пидор вонючий? – почти шепотом проговорил Алексей, глядя в мутные глаза квемана и чувствуя, что еще чуть-чуть – и ярость вырвется наружу. И тогда…

Квеман оскалился – рот у него был в крови – и бросил какое-то слово… Коршунов не понял, но планка уже упала…

Подброшенный страшным ударом квеман отлетел назад, на Сигисбарна. Тот вновь толкнул его к Алексею…

Ближайшие несколько секунд выпали из памяти Коршунова.

Когда он очнулся, то обнаружил, что Ахвизра и еще один дружинник крепко держат его за руки, а квеман хрипит и корчится на земле.

Коршунов зажмурился и снова открыл глаза. Ничего не изменилось, только теперь перед ним стоял Агилмунд, а чуть позади – Книва.

– Нет, Аласейа,– убедительно проговорил Книва. Указывая на пистолет: – Это – вещь Гееннаха?

– Да…

– Не убивай квеман. Сначала – спросить: где Гееннах? Так, Агилмунд?

Агилмунд энергично кивнул.

– Я спрошу,– сказал он.– Я – лучше. Ты – в гневе. Можешь убить. Я спрошу – он скажет. Я умею. Меня Скулди-гепид учил.

Коршунов кивнул, и его отпустили.

Агилмунд сделал знак. Квемана подняли. Он был в сознании. И даже сказал что-то насмешливое.

Очень храбрый квеман.

Агилмунд крепко взял его левой за затылок, а большой палец правой хладнокровно вдавил квеману в глаз. Тот заорал, забился… Но его держали крепко, и Агилмунд продолжал давить, пока глазное яблоко не лопнуло и содержимое его потекло по щеке квемана…

Коршунов успел за эти дни навидаться всякого, но это зрелище… Содержимое желудка подступило к горлу Алексея. Он поспешно отвернулся и быстро пошел прочь. За ним никто не последовал. Только истошный нечеловеческий вопль квемана…

Спустя некоторое время его нашли Книва и Агилмунд.

Квеман оказался молодец. Держался долго, но в конце концов все рассказал. Гееннаха в городке нет. И не было. Но его не убили. Квеманский вождь, один из тех, кто командовал набегом на поселок (шлем второго носит Аласейа), запретил. Потому что Гееннах сотворил огненное волшебство. Смертное волшебство с громом и молнией.

– Может, все-таки Гееннах бог, а не герой? – спросил Книва.– Может, ошибся Овида?

Коршунов мотнул головой.

– Говори,– процедил он.– Что дальше?

А дальше было так, что квеманы не могли понять, кто же есть Гееннах. И решил вождь взять Гееннаха и отвезти его к квеманским богам. Пусть боги скажут, кто это.

– И где есть квеманские боги? – хриплым голосом спросил Коршунов.

Увы. Где обитают квеманские боги (не те боги, которые рядом живут, а те, которые разговаривают), не знали даже квеманы. Это – великая тайна. Квеманский вождь ее знает, да. Большие квеманские жрецы знают. Простые квеманы – нет.

– Я пойду и узнаю,– сказал Коршунов.– Вы – со мной?

Книва смутился, а Агилмунд покачал головой.

– Квеманская земля – большая,– сказал он.– Квеманов на ней много. Не найдем ничего. Смерть найдем. Да. Одохар сказал: этих квеманов побить – назад идти. И ты с нами иди, Аласейа. Ты – сильный вождь. Удачу приносишь. Прости, что я тебе квемана убить не дал…

И тут же они оба, наперебой с Книвой, принялись убеждать Алексея, что зря он так разгневался, что даже глядеть не захотел, как квемана допрашивают. Мертвый квеман ведь ничего не скажет. Или Аласейа умеет с мертвыми говорить? Умеет? (Коршунов покачал головой.) Ну вот! Значит, прав Агилмунд. А теперь Аласейа вполне может квемана прикончить за то, что тот руками своими непотребными к священной вещи Гееннаха прикасался. Пусть только прикажет Аласейа – и квемана тотчас приведут, точнее, принесут, потому что сам квеман ходить не может, сомлел от Агилмундовых вопросов.

– Да хрен с ним,– буркнул Коршунов по-русски. И добавил по-местному: мол, гнев прошел и не нужна больше ему, Аласейе, квеманова жизнь.

Это сообщение очень обрадовало и Книву, и Агилмунда. Оказалось, что квеман этот представляет большую ценность. Поскольку мужество изрядное проявил. Такого выдающегося квемана было бы очень хорошо в погребальной церемонии использовать, когда, по возвращении их, в поселке мертвых будут хоронить.

Как именно предполагалось использовать мужественного квемана на похоронах, Коршунов спрашивать не стал. Он и так догадывался. Да и наплевать ему было.

Алексею нужно было принять решение. Причем сделать это сейчас. Искать ли ему Генку самостоятельно? Или вернуться с Агилмундом?

Ответ на вопрос был дан самим Черепановым. Точнее, его собственными словами: единственный безопасный способ перемещаться по этой земле – во главе личной армии. Значит, так тому и быть. Сегодня он, Леха Коршунов, сделал еще один шаг в данном направлении. Вполне удачный шаг. Так что, пройдет еще какое-то время…

А Генка не пропадет. Не такой человек подполковник Черепанов, чтобы пропасть. Он продержится. А Коршунов сколотит-таки свою армию. И тогда хана квеманам. И их богам тоже хана.

«Короче так, Генка,– мысленно поклялся он.– Я к тебе приду и вытащу тебя из любой жопы. Ты только дождись…»

– Мы возвращаемся,– сказал Коршунов вслух.– К Одохару. И уходим сразу. Пока другие квеманы не пришли.

Возражений не последовало.

Правда «сразу» не получилось. Надо было еще:

«упаковать» добычу,

отобрать пленников, которых собирались взять с собой,

хорошо покушать,

перетрахать всех квеманских женщин подходящего возраста.

Именно в такой последовательности. А уж проделав все необходимое, спокойно трогаться в путь.

На всякий случай Агилмунд отрядил четверых воинов наблюдать за окрестностями. Из поселка точно никто ускользнуть не мог, но ведь и гости могли в городище заявиться. Могли, но не заявились. Так что ближе к закату небольшой караван, состоящий из двух десятков впряженных в волокуши квеманов, шести наиболее приглянувшихся квеманок (тоже изрядно навьюченных), освобожденных пленниц и очень довольных победителей, перебрался через болото и отправился в обратный путь.