Александр Афанасьев - Врата скорби. Повелители огня [litres]

А вот она дел наделает. Может даже легкий плавающий танк поджечь…

Клейма богемские, но это ничего не значит. Богемия продает оружие любому, кто способен заплатить, она этим живет. Зеленые тяжеленные короба с лентами – отлично приготовились, гады. Один… два… три. Сто пятьдесят. И тот, кто заправлен в пулемет. Двести.

Видно, что кап-три [73] Кап-три – капитан третьего ранга. Обычный сленг. недоволен. Точнее – не то, чтобы не доволен… просто что-то пошло не так.

– Слушать сюда, братва. Изменение планов. Мы выходим в город. Грош, Лузга, Тим и Серый – мной. Остальным – закрепиться здесь, ждать высадки десанта. Ус за старшего. В критической ситуации – отступать на пристань, все здесь подорвав. Мы появимся до рассвета – вопросы.

Боевые пловцы не верят своим ушам.

– Кэп, на минуточку – в отличие от всех остальных Ус не испытывает к командиру никакого трепетного почтения, и может говорить, что думает…

Они выходят в коридор. В комнате, у пулемета – напряженная тишина.

– Кэп, что за дела? Такого приказа не был.

– Был… – кэп достает из кармана портсигар, из него зеленый комок ката, засовывает за щеку. Без ката – тут на нонах не продержаться.

– Был, был приказ. Просто ты не слышал.

– Какого хрена? Не было приказа.

– На ухо приказ. Был.

Ус разражается длиннейшей матерной тирадой, сделавшей бы честь и боцману парового флота…

– Ты чего, кэп. Приказы отдаются в установленном порядке, с записью в книгу – тебе ли не знать. Все приказы на ухо – мы можем ж… ими подтереть. Ни один нижний чин не должен исполнять приказов, отданных ненадлежащим лицом или с нарушением установленного порядка.

– Можем. Только у меня – личный интерес.

– В городе?!

– В городе. Мне на ухо сказали – здесь есть дом. И в этом доме – могут быть очень интересные документы. Очень.

– Какие документы, кэп? Да тут и слова то такого не знают.

– Интересные, интересные. Здесь была британская разведка, у них был дом.

– Да они все забрали.

– Не все. Короче – я решил.

– А пацаны?

– Они тоже. Они слышали. Ты – нет.

Ус сплюнул на землю.

– На удачу, кэп.

– На удачу…

Час до рассвета…

На улицах – непредставимая грязь, вонь, копошатся крысы. Хорошо, что у них на ногах резиновые сапоги, иначе бы искусали. Тот, кто сказал об этом месте и послал их сюда – описал, как добраться, но ночью это нереально. Все улицы похожи одна на одну, в их расположении нет никакой логики. Какие-то проходы…

Но они должны. Должны найти то, что позволит добраться до благословенной истины, очистить ее от наслоений лжи. Грязи. Ради чего-то же они сражались здесь. Ради чего-то проливали кровь. И думать о том, что где-то за спиной находится враг… хуже того не враг, а предатель – невыносимо.

Скрываться смысла нет. Если перебегать от укрытия к укрытию – будет только хуже, откроют огонь. Остается только одно – идти в открытую. Здесь должно быть полно всяких банд и отрядов – тех, которые пришли с гор, которым удалось отступить из разгромленного Адена, которые всегда здесь были. Вдобавок к этому – пираты, контрабандисты, что с того берега, что с этого. Мало ли кто может ходить по улицам. А если идущие – грязны, бородаты, одеты как местные – желание задавать вопросы как то отпадает. Здесь не принято интересоваться чем-то, спрашивать, уточнять. Слово за слово – и дойдет до крови.

Где-то в темноте лает собака – и к ней присоединяется еще несколько. Собаки это плохо. Обычно у мусульман не бывает собак.

За очередным поворотом – они вдруг называются на банду. Самая настоящая, она сидит у костра. разведенного прямо посреди улицы, и что-то на нем жарит. Сладковато-приторный запах бума, африканской марихуаны – все уже обдолбанные. Отступать некуда…

Ратко идущий впереди – смело шагает к огню. Он православец, то есть православный серб, но отлично знает турецкий и умеет выдавать себя за бандита, выходца из исламских народов. В Сербии есть бошняки, он долго жил среди них. Косматый, нечесаный – он и внешне походит на разбойника с большой дороги…

– Ас салам алейкум…

Главное – держать уверенный тон и вести себя так, как будто все вокруг принадлежит тебе. Тут столько всех, что никто ничего и не заподозрит.

– Ва алейкум…

Атмосфера сгущается.

– Воистину, приветствуйте друг друга тем же самым или лучшим и бойтесь Аллаха. Разве у этого костра собрались не правоверные братья?

Скорее всего, племенные. Но отступать нельзя. Поднимается один из «правоверных», с большим трудом.

– Салам, тебе, брат. Раздели с нами наш скудный стол…

Протянутая рука с недокуренной самокруткой с бумом – отброшена в сторону.

– Разве ты не боишься Аллаха и наказания его, что предлагаешь мне эту гадость? Разве Аллах не запретил опьянять себя?

– Аллах не видит, брат. Скажи, кого ты ищешь, если не хочешь присоединиться к нам…

– Мы пришли издалека и ищем дом купца Рубаи. Говорят, что он живет в этих местах…

– Рубаи…

Собравшиеся возле костра – начинают переговариваться на горском наречии. Возможно, они договариваются напасть на чужаков.

– Мы не знаем такого, брат…

– Тогда, да пребудет с вами милость Аллаха…

Ратко шагает назад – и в это время в немного прояснившихся мозгах одного из сидящих у костра что-то переклинивает – и он начинает быстро лопотать.

– Что он говорит? – с подозрением спрашивает Ратко.

– Он говорит, что помнит, как одного купца повесили несколько дней назад по приговору шариатского суда. Он торговал тут недалеко. Но он не знает, тот ли это купец, который тебе нужен. А зачем он тебе нужен, брат?

Опасный вопрос.

– Купец нужен не мне, а моему хозяину. Он всегда работал с почтенным Рубаи и сейчас хотел бы продать товар ему…

– Брат, здесь больше ничего не продать. Остерегайся этого города, здесь больше нет честного торга…

– Рахмат за то, что сказал, брат. Но я все же поищу. Мой хозяин не знает жалости и накажет меня, если я не найду купца.

– Аллах с тобой, брат…

– И тебе благословение Аллаха…

Молчаливые фигуры растворяются в темноте. Чей-то приказчик с телохранителями, нужными по столь неспокойным временам – что может быть понятнее.

– Слышали?

– Может не он?

– Скорее всего – он.

Могло произойти всякое. Когда беспредел – возникает большой соблазн свести счеты. Хотя бы с конкурентом, или за то, что в свое время в долг не отпустил. И всего то надо – написать донос или нашептать, если писать не умеешь. Могли конкуренты ликвидировать, даже не зная, что ликвидируют резидента русской разведслужбы в городе. Могли и раскрыть. Виселица – наказание по мусульманским меркам позорное. Простому преступнику просто отрубили бы голову.