Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер [2 книги]

Через некоторое время мы добрались до «Приюта скитальца». Я сказал Валеру обождать в мехвагене, ни в коем случае его не покидая. Сам же поднялся в комнату, наскоро умылся холодной водой, сполоснул рот модным освежающим средством против дурного запаха, которое одолжил портье, потом причесался и сменил одежду. С бритьем и стрижкой пришлось повременить, но даже водных процедур и чистого белья хватило, чтобы я вновь почувствовал себя человеком.

Фогель за прошедшие четверть часа, казалось, даже не шелохнулся. Он все так же сидел в положении кренделя, весь скрюченный, скукоженный и терпеливо ждал моего возвращения.

— Теперь можно ехать! — бодро заявил я, вновь устроившись за рулевым колесом.

«Мавританец» рванул вперед, едва я коснулся педали. Резвая кобылка! Надо пользоваться, пока еще есть возможность. После событий годичной давности производство мехвагенов пошло на убыль. Причина тому была самая пренеприятная — оборвав всяческий контакт с подселенцами после бесславного их вторжения в Руссо-Пруссию, империя потеряла доступ и к некоторым чужеземным технологиям, в первую очередь к энерготанкам — сердцам всяческого современного механизма.

Конечно, это не афишировалось, но ходивших в городе слухов хватало, чтобы сопоставить факты и прийти в правильному выводу. У императорских инженеров еще оставался некий, думаю, весьма немалый запас энерготанков на секретных складах, но со временем и он подойдет к концу, а новых поступлений не предвиделось. Всяческая связь с миром подселенцев прервалась. И даже тот факт, что сам император делил собственное тело с чудовищем, никак не влияло на поставки энерготанков и прочих технологий.

Поэтому примерно полгода назад императорские заводы прекратили внешние продажи источников энергии, используя оставшиеся исключительно для оборонных нужд. Средний срок жизни энерготанка составлял несколько лет. Так что если Константин и его инженеры не придумают за этот период никакого решения, то и действующие механизмы вскорости выйдут из строя, а это, в свою очередь, приведет к порче боевой техники, включая флотилию боевых дирижаблей и уже оснащенных энерготанками линкоров.

Мне было даже интересно, о чем думал Костас, затевая масштабное строительство железной дороги, где без мощностей энерготанков было просто не обойтись?.. Впрочем, дела властей предержащих меня с некоторых пор не касались. Костас старательно игнорировал мое существование, а я в ответ не интересовался государственными секретами. К слову сказать, кардинал тоже не давал о себе знать. После моего решительного отказа сотрудничать с Единой церковью он словно позабыл обо мне. И меня это только радовало.

Навстречу нам попались всего пара мехвагенов и телег — я специально ехал узенькими улочками, избегая центральных дорог. Я решил, что к посольству чужаков лучше подобраться, не привлекая излишнего внимания со стороны возможных соглядатаев. Кто-то наверняка нас все же заметит, но вечерний сумрак и легкий снег помешают рассмотреть водителя и пассажира. Афишировать свое вынужденное сотрудничество с фогелем я не спешил.

Примерно за квартал до цели нас остановил патруль, но, увидев внутри мехвагена иномирянина, солдаты тут же нас пропустили, даже не спрашивая разрешительные документы.

— Здесь налево! — внезапно дал указание мой пассажир, и я свернул в очередной узкий проезд между домами.

Проулок вывел нас к высоким металлическим воротам. Слева от ворот дежурные солдаты грелись у большой металлической бочки, в которой ярко пылал огонь. Они переминались с ноги на ногу, к ночи еще похолодало, но, заметив подъезжающий мехваген, схватили ружья и наставили на нас. Фогель высунул из окна свою руку-палку и повелительно ею взмахнул. Ворота тут же отперли, позволяя нам въехать в небольшой, закрытый со всех сторон дворик, в дальнем конце которого матово чернела стена, чуть подсвеченная столь знакомым мне приглушенным сиянием энергокупола. Слева у другой стены притулились три пустых мехвагена и карета.

Это был черный ход посольства. Для неофициальных визитов.

Я остановился рядом с каретой, вылез на свежий морозный воздух, вытащил папиросу и с удовольствием затянулся. Фогель медленно выбирался наружу, складывая и раскладывая для большего удобства свои конечности. Я с интересом наблюдал за его действиями, пытаясь предугадать, не сломает ли он в результате всех этих манипуляций одну из рук-палок. Но чужак справился без потерь для собственного здоровья.

— За мной! — скомандовал Валер, справившись наконец с заданием, и мне ничего не оставалось, как отбросить окурок в сторону и принять его приглашение.

Мы подошли вплотную к матовой стене так близко, что можно было ощутить электрическое потрескивание энергокупола, а потом фогель снял с шеи небольшой кулон-брелок с красным камнем в центре, навел его на энергокупол и легко нажал на камень. Тут же часть сияния потухла, оставляя достаточный для нас овал прохода.

Я, повинуясь очередному указанию иномирянина, шагнул в проход первым и оказался в небольшой комнате-приемной, своим интерьером ничуть не отличавшейся от приемной любой другой высокопоставленной особы. Комната была пуста, проход уже закрылся. Валер, догнавший меня, не останавливаясь прошел к дальней двери и потянул на себя створки.

И не успел я войти во второе помещение, как тут же у меня на шее, радостно вскрикнув, повисла рыжая девица.

— Кира! Наконец-то! Я так соскучилась!

Я осторожно снял девицу с себя, чуть отставил ее в сторону, держа на вытянутых руках, и повертел вправо-влево, как игрушку, любуясь. И впервые за прошедший год улыбнулся.

— Белла, чертовски рад тебя видеть! Ты похорошела, радость моя! — Но тут же смущенно хмыкнул, спохватившись, и поставил девицу на место. — Прости! Мне, наверное, стоит называть тебя — ваше императорское величество?

Арабелла Лямур, бывшая прима театра «Фантазия», бывшая же сотрудница «Бюро артефактов», моя хорошая подруга, а ныне венценосная супруга императора Константина и мать наследника престола, лишь задорно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Для тебя, Кира, я всегда просто Белла.

Прошло всего несколько месяцев, как Арабелла подарила империи наследника. И роды пошли ей на пользу. Фигура девушки не изменилась, лишь формы и линии ее тела стали более плавными, женственными, но Белла, как и прежде, была тонка в талии, изящна и неистова в движениях. Натура деятельная — она не могла устоять на месте, порхая по комнате, как бабочка над цветущим полем.

Она за руку подвела меня к креслу, почти насильно усадив, самолично налила коньяк из пузатой бутылки, всунула бокал мне в руки и, только убедившись, что более мне ничего не требуется, разместилась в кресле напротив, по-детски поджав под себя ноги. Сейчас ничто не обличало в ней венценосную особу — обычная молодая девушка, шустрая и любопытная…