Сергей Ким - 2018: Далёкое Отечество

Конечно, столь быстро допросить и установить вину можно было лишь для какой-нибудь мелкой, но основательно провинившейся сошки, которую и казнить не жалко.

Имел ли Вяземский что-то против публичных казней? Ничуть. Другой мир, другие нравы. Тем более, что атаковавшие город мятежники уж всяко не были невинными агнцами и своё наказание вполне заслуживали. Возможно, это и было негуманно, но уж не более негуманно, чем участь горожан, которая ожидала бы их в случае захвата города.

К возвышению проследовала принцесса в сопровождении почётного эскорта дюжих воительниц и скромно одетого парня с чем-то вроде папки в руках. Афина остановилась чуть поодаль, а её спутник взошёл на возвышение, открыл папку и зашуршал бумажными листами. А затем приложил ладонь к горлу, неожиданно громко прокашлялся, и его голос, явно усиленный магией, разнёсся над всей площадью:

— Жители славного Илиона, — уже привычно забормотала перевод Ливия. — Здесь и сейчас по закону Новоримской Империи и по слову восьмой наследницы имперского престола принцессы Афины Октаво будет свершено правосудие над преступниками, прегрешения коих тяжелы и ужасны. А именно…

Далее глашатай поименовал каждого из приговорённых, вменив им в вину разбой, грабежи, убийства свободных граждан, посягательство на жизнь имперских военнослужащих, посягательство на честь свободных женщин и мятеж.

— Согласно кодексу Тиберия, карой за подобные преступления является только смертная казнь! Поскольку осужденные не принадлежат к титулованному или нетитулованному нобилитету, им оказана милость, и распятие заменено усекновением головы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Каждый из палачей сделал по пять ударов топором, и в считанные минуты казнь была окончена. Горожане, негромко переговариваясь между собой, начали расходиться. По ним нельзя было сказать, что они как-то бурно радовались отрубленным головам или бесновались от вида крови, но ворчание толпы было одобрительным — горожане Илиона явно считали, что осуждённые вполне заслужили подобную участь.

Вяземский за действом наблюдал спокойно, без особых эмоций. Казнь есть казнь, смерть есть смерть.

— Как впечатления? — осведомился Вершинин.

— Никак, — равнодушно пожал плечами Сергей. — Они в своём праве.

Что тут сказать-то? Между смертельной инъекцией и отрубанием головы разница не так уж и велика. И уж всяко лучше так, чем побивание камнями толпой. А казнь как таковая… Этим на Земле промышляют и вроде бы тотально гуманистические и чудовищно демократические страны. А другие сажают массовых убийц и террористов в одиночные камеры санаторно-пятизвёздочного типа, да ещё и планируют со временем выпустить. Так что казнь — это, конечно, не совсем хорошо. Но иногда такое наказание более чем оправдано.

Разведчики подошли к Афине.

— Ваше императорское высочество, — осталютовал Сергей принцессе.

— Сир Вяземский.

Ливию и Эриксона она уже сто раз видела до этого момента, а одетый в простой полевой камуфляж и сменивший генеральскую фуражку на чёрный берет Вершинин явно не заинтересовал высокородную особу. Да и, признаться, на фоне разведчиков, экипированных в яркую новенькую форму, генерал смотрелся откровенно бледно, а звёзды на погонах принцессе мало что говорили.

— Прошу принять извинения за несколько чрезмерные действия в отношении ваших воинов, — тщательно взвешивая слова, произнёс Сергей.

Тут ведь такое дело — раз уж та агрессия прошла сходу, то глупо за неё извиняться. Как и за действия в целом. А вот принести извинения за то, что именно «погорячились» — это вполне оправданно.

— В этом нет нужды, — отмахнулась Афина. — Я прекрасно вас понимаю, поэтому считаю, что не нужно делать из этого эпизода что-то громкое. Я приказала своей воительнице принести свои извинения лично — думаю, этого будет достаточно.

— Вполне, — кивнул старлей.

— Что касательно ваших граждан? Вы нашли ещё кого-нибудь?

— Двоих, — не стал скрывать подобную информацию Вяземский. — Впрочем, одна пожелала остаться в городе, и мы не стали уводить её силой.

— Право каждого свободного гражданина, понимаю, — совершенно серьёзно произнесла принцесса, а вот Сергей от подобной серьёзности едва не рассмеялся. — Однако, чтобы в будущем подобных… недоразумений более не возникало, я готова принять все возможные меры. Однако, мне бы хотелось увидеть ответные шаги и от вас.

— Безусловно, ваше высочество. Мы… Я получил новые распоряжения от своего командования, так что мы можем продолжить наши переговоры.

— Прекрасно! — Афина хоть и попыталась, но не смогла скрыть своего воодушевления. — Проследуем в магистрат?

— Конечно, — кивнул старлей и, подумав, предложил. — Не хотите ли проехать до магистрата в нашей машине? С кем-нибудь из своих воинов, разумеется.

— Хм… Я приму ваше предложение, сир Вяземский, — принцесса дружелюбно улыбнулась. — Мира, Юна — за мной.

По сравнению со старыми моделями бронетранспортёров «гиена» была штукой весьма комфортабельной — вместо жёстких, маленьких и неудобных сидушек для десанта, в его салоне имелись вполне комфортабельные автомобильные кресла с хитрой подвеской, которая должна была уберечь от травм в случае подрыва.

Мимоходом Сергей отметил, что несмотря на выказываемое доверие, Афина особо не расслаблялась, поэтому с собой взяла не кого-то из своих бой-баб, которые в тесноте БТРа особо не развернулись бы, а двух девушек помельче и погибче.

Сама же принцесса с нескрываемым интересом осматривала внутренности бронемашины. Но в отличие от того же Полакса, которого приводило в восторг почти любое устройство землян, Афина мыслила куда более рационально:

— Интересно… — произнесла девушка, усевшись в салоне и оглядываясь по сторонам. Постучала костяшками пальцев по металлической обшивке. — Броня. Он предназначен для того, чтобы безопасно подобраться к крепости? Это осадный самоход?

— Нет, броня предназначена для того, чтобы доставлять пехотинцев на поле боя, — ответил Вяземский. — Это транспорт.

— Бронированный транспорт? — удивилась Афина. — Какое расточительство!

— Эта броня — минимально допустимый предел защиты от лёгкого оружия в бою. Обычные наши транспортные машины небронированы.

Сергей решил, что такая информация — секрет Полишинеля и утаивать её нет никакого резона. Как только Афина увидит танки и обычные «камазы» — сообразит и сама, она ведь отнюдь не глупа.

— И как далеко можно уехать на таком самоходе? Три мили? Пять?

— Пятьсот, — невозмутимо ответил старлей, мысленно переведя запас хода в восемьсот километров в римские мили. Ну в земные римские мили, разумеется.