Сергей Уксус - Товарищ Кощей [СИ]

Потом сзади затрещали мотоциклетные моторы, и аж три (Гусев посчитал по фарам) тарахтелки ринулись в погоню. Капитан перетащил пулемёт назад и попытался отстреливаться, однако не получалось -- то бэтээр тряхнёт, то мотоцикл вильнёт... В общем, не учили их этому. Не у-чи-ли!..

Потом к погоне присоединились ещё пара мотоциклов и "Ганомаг", вынырнувшие откуда-то сбоку, и Сергей, успевший расстрелять ленту, понял, что толку не будет, вернулся к Кощею и поинтересовался, не может ли тот сотворить что-нибудь этакое. На что князь, не отрываясь от управления, буркнул: "Силы мало".

Гусев хотел было напомнить, что сейчас вроде как почти ночь, то есть самое время князю проявлять эту самую Силу... Но вспомнил, что напарник и без того её проявляет. Причём по его, Серёги Гусева, просьбе -- натощак. Ну и, наконец, что почти ночь -- это всё-таки уже не ночь... На миг капитану даже стало немного стыдно, но он тут же прогнал это несвоевременное чувство и направился к пулемёту: попадёт или нет, но хоть напугает...

Он успел расстрелять ещё одну ленту и зарядить предпоследнюю, когда перед бэтээром преследователей вдруг встал султан из земли и чёрного дыма, подсвеченный снизу багровой вспышкой. Проскочив сквозь него, вражеский "Ганомаг" принялся разворачиваться, явно не собираясь продолжать погоню...

И капитан государственной безопасности Сергей Гусев! Со всей своей большевистской ненавистью к проклятым империалистам, захватчикам и бандитам (припомнилось виденное недавно разграбление крестьянского хозяйства)! От всей своей пролетарской душ... то есть, конечно, горячего сердца! Не думая о перегреве ствола (всё равно стрелять по порскнувшим в стороны мотоциклам бесполезно), всадил в подставленный борт длинную, до самой отсечки очередь!..

...После чего, спохватившись, с воплем: "Это наши!" - скакнул к кабине, надеясь, что этот контуженый не успел ещё никого переехать...

- Слышь, сержант, - бледный, похоже, был решительно настроен поговорить. - Вот скажи, когда лучше дела делать, днём или ночью?

- Ну так, товарищи командиры... - старый служака нюхом чуял, что с этой парочкой -- бледным и капитаном - что-то не так, и потому не желал портить с ними отношения даже в мелочах. И пока получалось. Но вот сейчас... Однако от него определённо ждали ответа, и сержант попытался выкрутиться: - Тут смотря какое дело-то. Одно лучше днём, а другое, наоборот, ночью...

- А какое когда? - не успокаивался бледный.

- Ну так... - сержант погладил щеку и, обнаружив на ней (в который уже раз за сегодня) двухдневную щетину, скривился. В который раз. Увы, им всем не мешало бы помыться, постираться, побриться... Последнее -- кроме бледного. У него щетина почему-то не росла... У сержанта, конечно, были подозрения, однако ведь не спросишь. Да и голос... Не соответствовал, в общем, этим подозрениям голос. Вот. - Ну... Ночью -- это, к примеру, бабу помять. Ну или молодуху какую. А днём... Ну, в гости сходить...

- К этим? - бледный опять оторвал от загогулины какую-то штучку и швырнул за спину. Через стену.

С той стороны грохнуло, как будто один из пролетающих высоко в небе бомбардировщиков уронил бомбу. Вот только ставшего уже привычным воя не было... Сидевший слева молодой сунулся было глянуть, что там такое, но старослужащий, ухватив его за плечо, удержал:

- Сиди.

- Так там...

- Сиди, говорят! - прикрикнул сержант, правильно оценив безразличие командиров. За последние два дня он уже не раз имел случай убедиться, что несмотря на все странности эта парочка воевать умеет. И если уж они не дёргаются, то и простым бойцам смысла нет. Особенно бледный. Явно контуженый.

Капитан, нагнувшись вперёд, посмотрел на задумавшегося сержанта и мысленно усмехнулся: размышления ветерана легко читались на его лице. Да и если бы не читались, достаточно было вспомнить себя...

Это неправда, что после слов "конец сказки" заканчивается жизнь. Она продолжается. И иногда это продолжение бывает даже интереснее самой сказки. Или маразматичнее. Сергей думал об этом, проверяя и подписывая очередной акт. На этот раз -- о передаче хозчасти ста литров трофейного бензина. А до этого...

После предъявления всех документов и других средств опознавания (по взаимной договорённости ни слова о пребывании политработников в плену сказано не было. Благо их удостоверения личности и партбилеты оказались у офицерика) командование полка как с цепи сорвалось, демонстрируя члену Военного совета товарищу дивизионному комиссару Степанову А.Я., что в полку везде порядок. Особенно в том, что касается учёта материальных ценностей. Вот и пришлось Гусеву под сочувствующим взглядом местного особиста тщательно сверять перечни передаваемого имущества с самим имуществом, после чего заверять соответствующие акты (в двух экземплярах) своими подписями.

Со всей этой беготнёй о пленном как-то забыли, а когда вспомнили, оказалось, что он уже умер. Судя по внешним признакам -- сердечный приступ...

Когда это обнаружили, дивкомиссар, поймав взгляд Сергея, едва заметно кивнул. Как понял Гусев, выражая благодарность. Хотя, конечно, благодарить следовало Кощея, разглядывавшего подсвеченные восходом облака с таким видом, будто ничего важнее для него в этом мире не было...

Потом, правда, выяснилось, что всё же было: когда шумиха вокруг высокого начальства слегка улеглась, князь, подойдя к дивкомиссару, достал из-за пазухи аккуратно завёрнутые в тряпицу документы -- командирское удостоверение и комсомольский билет -- и почтовый конверт с адресом. Передав всё это Степанову, Кощей коротко рассказал о подвиге их ныне покойного владельца и попросил, как он выразился, "послать весть роду". Дивкомиссар клятвенно пообещал сделать всё, что полагается, а наблюдавшему за этой сценой Сергею вдруг показалось, что Степанов стал после этого смотреть на князя как-то иначе... Теплее, что ли?

А потом был цирк: дивкомиссар подвёл к Кощею своего онемевшего крикуна и спросил, можно ли его вылечить. На что князь, оглядев страдальца, поинтересовался, а надо ли? И добавил, что таких раньше вообще языков лишали. А то как ляпнут... И опять глянул на подполковника. Но теперь -- как будто примеривался, как половчее того за язык ухватить. Бедолага аж шарахнулся. Начальнику за спину. Все, кто рядом стоял, поотворачивались да губы кусать стали, чтобы не заржать. Серёга бы тоже отвернулся, но... служба!

Тем временем дивкомиссар, сообразив, что на самом деле калечить его подчинённого никто не собирается, совершенно серьёзным тоном попросил князя всё же не использовать такие -- он запнулся -- строгие меры. Кощей с минуту смотрел ему в глаза, после чего согласно кивнул, объяснив помилованному, что если тот ещё раз вздумает на кого-нибудь закричать...