Комбат Найтов - От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов [сборник litres]

Остроносая серебристая машина, которую только что выкатили из большого ангара в Чкаловском, с чуть опущенным носом и довольно тонкими стойками, готовилась к полёту. Техники снимали крышки, чехлы, подключали аэродромное питание, готовя двигатели к запуску. Наш, немного совместный с Сухим, Су-3 уже выполнил около 15 полётов. Два из них выполнил я сам. Я стоял в ожидании доклада техников о готовности, чтобы самому ещё раз всё проверить перед вылетом. Сегодня у «сухарика» сложный день. Мне предстоит загнать его на критические углы атаки и попытаться «сорвать» движки. Затем выполнить запуск в воздухе. Старший инженер подошёл и отдал рапорт о готовности. Протянул мне журнал, где уже поставил подпись. Я обошёл машину и проверил снятие всех креплений, свободу хода рулей, удаление всех заглушек. Расписался в журнале. Поднялся по трапу в кабину, проверил работу рулей, педалей, тормоза, гироскопов. Застегиваю шлем. В этот момент вижу «паккард» Сталина и «эмку» Сухого. «Чёрт! Какого хрена они на старт заявились!» Сталин осмотрел незнакомые очертания машины: крыло переменного профиля, два киля, резко отброшенные назад рули глубины с противовесами. Поднялся по трапику ко мне.

– Здравствуйте, товарищ Титов! Вот, решил посмотреть, чем вы с Сухим занимаетесь.

– Здравия желаю, товарищ Сталин. Ломать мы её сегодня будем.

– Вот я и посмотрю. Счастливо!

– К чёрту, товарищ Сталин!

Они отошли от машины, и я начал запуск двигателей. «Блин, сидели бы себе в диспетчерской!» Дальше злость прошла, началась стандартная подготовка к полёту.

Взлетаю, машина идёт хорошо, уверенно набирает высоту.

– Я в зоне, прошу добро на работу.

– Четвёртый, вам добро.

Вкручиваю машину вертикально, в верхней точке переваливаю её на правое крыло. Движки держат, пикирую, перескочил за звук, держат, вираж – держат, переворот: Есть помпаж!

– Есть помпаж правого, на перевороте! Выравниваюсь… Запускаюсь! Нет давления в топливной системе правого. Быстро растёт температура. Есть срабатывание противопожарки. Температура падает. Давления топлива в правом двигателе нет.

– Четвёртый! На посадку!

– Понял, на посадку.

Чуть раскачивается на глиссаде, выпускаю шасси, машину покачивает, опять сработала противопожарка.

– Вторичное срабатывание противопожарки!

– Видим. Как машина?

– Иду.

Скорость приходится держать чуть больше обычной. Довольно жёсткое касание. Заруливаю, рядом несётся пожарная машина.

Опять подъехали Сталин и Сухой. Я вылез из кабины, подошёл к Сталину для доклада.

Он замахал рукой:

– Видел, слышал! Докладывайте Сухому.

– На перевороте имел обратную скорость, сорвал поток правого двигателя, работавшего на малом газу, затем, видимо, из-за перегрева топлива, образовался газовый пузырь в правом насосе. Запуститься не удалось. Противопожарная система сработала штатно. Дважды. Нужно систему перепуска от работающих насосов.

– Понял. Отлично сработано, Павел Петрович!

– А что это за выстрел был, товарищ Титов? – спросил Сталин.

– Это я за сверхзвук выскочил на пикировании.

– Как из пушки выстрелило! Ну, и как вам машина?

– Сыровато ещё, чуть помучаем, летать будет. Манёвренность отличная.

– Так ведь двигатель заглох!

– Мы её силком запихивали в тот режим, в котором это произошло. Это нештатные фигуры. Так никто не летает. Эти фигуры обычный лётчик выполнить не может. Но в воздухе всякое может случиться, поэтому мы сейчас отрабатываем всё. В том числе и те фигуры, которые выполнить на этой машине нельзя. Всё это пойдёт в наставления по этой машине.

– Вы освободились?

– Надо переодеться.

– Подъезжайте ко мне, я на даче.

Он попытался запретить мне летать. Я выслушал его, поджав губы, и полез в карман гимнастёрки. Там, завёрнутый в целлофан, у меня лежал Приказ Верховного Главнокомандующего N 1862 от 3 декабря 1943 года, запрещающий кому-либо запрещать мне летать.

– Вот, товарищ Сталин. Читайте!

Сталин взял у меня бумагу, пробежал глазами и захохотал:

– Ну и жук ты, Титов! Меня же моим же приказом укоротил! Павел, зачем тебе это надо? Пойми, ты уже на совершенно другой должности! На тебе море ответственности, куча обязанностей, а ты по небу гоняешь, да ещё такие опасные испытания проводишь.

– Товарищ Сталин, вы тогда в 43-м очень хорошо сказали: я дышу этим. Времени действительно мало. У машины есть штатный испытатель: генерал Стефановский, и два заводских. Летают в основном они. Я третий раз поднял эту машину.

– Необычный самолёт! Очень красивый.

– Хорошие машины всегда потрясающе красивы, товарищ Сталин.

– Сколько времени понадобится на доводку и испытания? Нас крепко поджимает время.

– Ещё полгода. В ней собрано всё новое. Ни у кого в мире пока нет таких машин.

– К ноябрьским успеете? А ещё лучше к августовскому воздушному параду!

– Товарищ Сталин! Я считаю, что её нельзя показывать на параде. И вообще, нельзя показывать. Это наш козырный туз в рукаве, как у шулеров. Я четыре дня назад был у Нудельмана, который по моему заданию делает новую пушку со скорострельностью три-четыре тысячи выстрелов в минуту. С поворотным лафетом. Углы, правда, небольшие, но позволяют устранить неточности в наводке. Планируем установить её на этой машине. Парадами американцев не остановить. Их можно остановить только потерями.

– А что будем показывать на параде?

– «Гадких утят» Яковлева и Микояна. По десятку их успели нашлёпать. Я даже Мессершмитту не показал её.

– Обидеться может!

– Может, но пока он не гражданин СССР, приходится с ним действовать именно так: не допускать к новейшим нашим разработкам. В конце концов, труба у него есть. Пусть сам разбирается.

– В этом вы правы. Что по проекту «РДС»? Время готовности?

– Не ранее середины 46-го года.

– А у них?

– Лаврентий Павлович говорит о середине лета этого года.

– Самолёт будет показан в июле в Париже. И не возражай!

– Есть. Покажем.

– Не надо провоцировать американцев, Павел Петрович. Нам требуется удержать их от применения по нам этого оружия, до тех пор, пока сами такое не сделаем. Понятно?

– Копировать начнут.

– Пусть копируют.

– Товарищ Сталин. У них нечем доставить атомную бомбу на такое расстояние. Более-менее реальный бомбардировщик для этого появится не раньше 47-го года. Единственное место, откуда могут что-то достать: Гренландия и Япония.

– Товарищ Титов. Они ударят не по нам! Они ударят по Европе. А мы не сможем её защитить.

– Сможем. Но с англичанами надо договариваться о том, что они просят: создать объединённые вооруженные силы.

– Вот упрямец! Ну, хорошо. Создаём объединенные силы, а дальше? Всё равно эта машина уже создана, и шила в мешке не утаишь. Завтра кто-нибудь увидит её в воздухе, ребёнок, и нарисует.