Комбат Найтов - От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов [сборник litres]

– Насколько я понял, всё произошло ночью?

– Да, товарищ Андреев, ночью! – ответил Шапошников. – Немцы зенитного огня по одиночной цели не открывали, боясь себя обнаружить.

– Сами себя перехитрили! – И я впервые увидел смеющегося Сталина.

– И, вообще, – добавил Борис Михайлович, – как только Главное ПолитУправление РККА перестало писать о классовой солидарности, а начало разбрасывать над войсками и Германией листовки с нормами снабжения военнопленных и о том, что они все, живыми и здоровыми, уедут домой по завершению войны, количество сдающихся немецких частей возросло в разы! Гитлер обеспечить такое снабжение ни войскам, ни населению не может.

– А мы-то сами справляемся?

– Американцы помогают. Последнее время очень много продовольствия идёт.

– Ну что, товарищи! Отпустим Андрей Дмитриевича? Он же сюда летел!

– Да-да, конечно!

Щенки, сволочи, разгавкались на меня и всех разбудили. Было столько радости у всех, ну, кроме Оленьки, она тихо-мирно спала. Господи! Как хорошо оказаться дома! Удалось поспать аж до одиннадцати! Целых четыре часа. Звонок из Ставки, Шапошников просит подъехать. Залез под душ, выпил чашку кофе, поцеловал Риту и поехал в Ставку.

– Андрей Дмитриевич! Смотри! – передаёт мне донесение генерал-майора Гусева, который с моря и с воздуха захватил остров Пенемюнде. Там большой завод по производству ракет, несколько стартовых комплексов, большой склад ракетных двигателей и несколько испытательных стендов. Сейчас ведёт бой на восточной оконечности острова и продвигается вперёд.

– А что Рокоссовский?

– Ночью Ротмистров прорвал фронт и до утра прошёл 58 километров. Рокоссовский расширяет прорыв. Вершинин и Голованов продолжают выброску десанта. На острове замаскированный аэродром, Ан-6 перебрасывают артиллерию десанту.

– Завод минирован?

– Да, но фон Браун дал показания, где находится пульт управления, поэтому ОсНаз сумел подорвать пункт управления до объявления тревоги немцами. Там много гражданских, их пока изолировали в бомбоубежищах. С ними что делать?

– Дайте команду вывозить самолётами всех: и гражданских, и военных. И строго контролировать, чтоб ни один никуда не делся! Там разберемся, кто есть кто. Мне бы туда!

– Нет, сидите здесь, Андрей Дмитриевич. Верховный что-то хотел от вас. Он пока спит, но уже скоро будет. – Борис Михайлович вызвал шифровальщика и передал распоряжения Рокоссовскому, Вершинину и Голованову.

Я сказал ему, что поеду к себе в Академию, порадую Королёва.

– Езжайте, но будьте на связи!

Как тут не быть на связи, если машина уже радиофицирована. Королёв был на месте, и рядом с ним сидело два человека.

– Андрей Дмитриевич! Как я рад вас видеть! Поздравляю и с новым званием, и со второй звездой! Знакомьтесь: Вернер фон Браун. – И он показал на ближайшего ко мне человека.

Он повернулся ко мне и сказал:

– Гуттен таг! – У него было крупное округлое лицо, с левой стороны желтел довольно большой синяк.

– Господин Браун, это маршал авиации Андреев, руководитель нашего проекта! – Второй человек оказался переводчиком, он перевёл слова Королёва на немецкий.

– Вы приставлены от партии, следить, чем занимается Сергей Павлович? – спросил фон Браун.

– Нет, Вернер, маршал Андреев – известный специалист в области реактивной техники. То, что и я, и вы здесь – это его заслуга.

– Так вот кому я должен быть «благодарным»! – усмехнулся фон Браун, прикоснувшись рукой к синяку.

Мы с Королёвым рассмеялись. Переводчик даже не улыбнулся, а вот фон Браун, убрав руку от лица, улыбнулся.

– Это ваши разведчики меня ударили ночью, когда я попытался сопротивляться. Больше меня никто пальцем не тронул. Поэтому, когда Сергей Павлович рассказал мне, что он тоже занимается ракетами, я дал согласие на совместную работу с ним. Ну, а если вы, маршал Андреев, участвуете в этом проекте, то и с вами.

Я протянул ему руку, и он пожал её.

– Я приехал сообщить, что сегодня ночью взят остров Пенемюнде.

– Что с заводом и моими людьми?

– Завод цел. Людей начали эвакуировать из района боевых действий.

– Уфф! – сказал фон Браун. – Много людей погибло?

– Не могу сказать. Пока никаких сведений нет. Войска Рокоссовского уже в 40–50 километрах от острова. И Первый Прибалтийский фронт перешёл в наступление. Продолжается высадка десанта и плацдарм расширяется. Есть уверенность, что Гитлеру ничего не удастся предпринять с заводом.

– А англичане? Они не могут «по ошибке» отбомбиться по нему? – задал вопрос Сергей Павлович.

– Нет. К тому же я дал указания сбивать любые самолёты.

– Господин Королёфф, а почему я ничего не знаю о маршале Андрееве? Если вы говорите, что он специалист по реактивной технике.

– Ему принадлежит патент на все используемые нашей авиацией реактивные двигатели. Он их изобрел, нашёл место, где их сконструировали, испытали, и создал два первых проекта реактивных самолётов. Оба они на вооружении.

– Они же «Су»! Это – Павел Сухой. О нем я слышал. А об Андрееве – нет.

– Я – лётчик, а не конструктор, господин Браун.

– Вы, если это правда, генеральный конструктор, господин маршал. А откуда вы узнали про меня, маршал. Разведка?

– Сложил два и два: вашу публикацию от 36-го года и сообщение одного человека о пролёте странного объекта по небу. И послал разведку за вами. А затем подготовил операцию, которая сегодня идёт на Пенемюнде.

– Я вам не верю, господин маршал. Но, впрочем, вы меня вытащили оттуда, могли бы и просто разбомбить всё дотла. Вы точно знали, что там такое!

– А вы спросите у Сергея Павловича.

– Я говорил Андрею Дмитриевичу обо всех, кто в Германии занимается ракетами. В том числе и о вас.

– Тогда, маршал, вы очень проницательный человек. И с вами будет интересно работать. Я хочу, чтобы человек полетел к звёздам. Это – моя мечта.

– Сергей Павлович! Мне надо с вами переговорить, пройдёмте ко мне!

Мы перешли в мой кабинет.

– Хотелось бы выслушать ваше мнение обо всём, Сергей Павлович.

– Вы о Вернере?

– Да.

– Расчётливый, очень прагматичный, очень хочет денег и славы. Но талантлив. Занимается кислородо-водородными двигателями, до этого – импульсными воздушно-реактивными.

– Убеждения?

– Нет у него убеждений. Кроме денег и славы, его ничего не интересует. Но он понимает, что для осуществления этого требуется государство, которое будет финансировать проект. А кто за этим государством стоит, его не интересует.

– Считаете, что он будет полезен?

– На начальном этапе – несомненно. У него уже накоплен довольно большой опыт работы. Его ракеты летают, но процент успешности запусков пока невысокий, и дальность меньше, чем у нас. Меня к нему привезли дней восемь назад. До этого он молчал и всё отрицал. Ну, а меня он знал лично. Тогда он понял, что ему не скрыть, кто он и что он. Он понял, что его выкрали не по ошибке. После этого стал говорить. Сведения о минировании он дал правильные?