Комбат Найтов - От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов [сборник litres]

– Я людей и машины терять не хочу и не буду!

– Извините, товарищ дважды Герой Советского Союза. Я не это имел в виду.

Я набросал схему нашего прикрытия. Пока техники дозаправляли самолёты, договорились с командиром полка: кто что делает и о сигналах, и о том, что в воздухе командую я. Взлетаем, Хрюкин добавил полк Пе-2. Они ударили первыми, затем мы ударили напалмом. Оператор выдал, что от Калача идёт большое количество самолётов противника. «Пешки» развернулись и пошли назад, а мы начали набирать высоту. Идём с превышением тысяча метров. Навстречу прут семь «девяток» и около двадцати истребителей.

– Двадцатый, я – четвертый! Бомбёры – наши, твои – истребители!

– Вас понял, четвёртый! У меня двадцать минут по топливу!

– Понял! Коса, коса, я – четвертый!

– Слушаю, четвёртый.

– Есть возможность нарастить силы через пятнадцать минут? Вопрос!

– Сделаем!

– Двадцатый! Спокойно работай и отходи! Первый, вали ведущего первой! Второй, третий! Правого и левого, соответственно. Я работаю по четвёртой.

– Первый понял!

– Второй понял!

– Третий понял!

– Всей тринадцатой! Пропустить вперёд двадцадку!

Уменьшаем обороты, «яки» проскакивают вперёд. Их много, больше двадцати. И мы выше немцев. Немцы, форсируя моторы, начинают тянуться к «якам».

– Двадцатый! Атакуй!

– Выполняю!

В эфире сплошной гвалт, крики, команды, ругань. Проходим над бомбёрами. В первой волне – «Юнкерсы-88».

– Тринадцатая! Атака! – И сваливаюсь налево вниз. Переключаю оружие на одну гашетку. «Юнкерс» в прицеле, залп, иммельман. Повторяю атаку, но ведущего уже нет. Залп, и снова ухожу на боевой разворот.

– Первый, второй, третий, Сбор!

– Сбор, командир!

– Берём следующие девятки! Я добиваю оставшихся! Внимательнее за хвостами!

– Поняли. Работаем!

С восточной стороны появились точки, видимо – смена. Ниже нас дикая свалка сорока истребителей. Я разделил четвертое звено, и мы выбиваем оставшихся бомбёров в первых девятках. Четвертая девятка сбросила бомбы и с пикированием развернулась назад, иду к третьей, Витя Парамонов атакует вторую.

– Четвёртый, «мессер» сзади!

– Вижу! Иван, оттянись!

Внимательно слежу за «мессером», но успеваю дать очередь по «юнкерсу». Он взрывается. Падают ещё два соседних, девятка сбрасывает бомбы. Опускаю нос и даю форсаж. «Мессер» не отстаёт, но скорость сближения резко упала. Косая петля на форсаже, в верхней точке выключаю форсаж, смотрю назад. «Мессер» потянул за мной, Иван у него сзади. Он чуть подстроился и дал короткую из всех стволов. У «месса» отвалились крылья.

– Ваня! С походом!

– Спасибо, командир!

– Идём к первой!

– Понял, прикрываю.

Заставив первую девятку отбомбиться по собственным войскам, даю команду «сбор». Не очень довольные ребята трёх первых звеньев вяло откликнулись.

– Тринадцатая! У нас четыре минуты по топливу. Поторапливайтесь! Отходим!

– Отходим, командир!

Бой с истребителями внизу продолжается. Есть ещё немного патронов, но топлива маловато. Докладываю «Косе», прошу подкрепления.

– Через пятнадцать минут будет в районе. Четвёртый, вам отход!

– Выполняю!

Массированный налёт на Сталинград мы сорвали. На месте сбора выяснилось, что не всё так замечательно. Двух самолётов нет, ушли раньше, получив повреждения. За одним из оставшихся тянется серебристая полоса: утечка топлива. Сбросили ход, чтобы он мог дойти. Копьёв сел с ходу и застрял на полосе. Но поле широкое, он нам не мешает. Одна «кобра» стоит, её маскируют, второй «кобры» нет! Кто-то не вернулся! Вылез из машины, иду на КП. Не вернулся младший лейтенант Киреев. Ведомый второй пары второго звена. Он у нас с сентября 41-го. Довольно опытный лётчик. Что-то не так! Спустя два часа Особый отдел Сталинградского фронта объявил о задержании немецкого шпиона на неизвестном самолёте и в неизвестной форме, имевшего документы на имя Деодора Киреева. Гора с плеч! Хрюкин сменил тон, пообедал вместе с нами, пообщался с лётчиками, потом пригласил ещё нескольких командиров полков своей армии и провёл тактические занятия по эшелонированному построению при сопровождении и барражировании. Наш опыт быстро передавался в полки. Процентов шестьдесят самолётов 8-й армии было радиофицировано. Но не на всех стояли передатчики. Полностью радиофицированные машины имели командиры звеньев и некоторые ведущие пар. Хорошо хоть построение шло от пары. До ужина выполнили ещё два вылета полным составом. Выливными приборами мы снабдили эскадрилью ночного полка У-2. Пальмовое масло из Ирака и автомобильный бензин из Баку подвезли довольно быстро. Изготовление напалмовых бомб Сталинградский фронт освоил мгновенно. Протекающий жидкий огонь в развалинах быстро делал своё дело. Донской и Сталинградский фронты соединились и оттеснили немцев от железной дороги. Мост через Волгу взрывать не стали, через него шло горючее и боеприпасы с Кавказа и из Средней Азии. Попытка немцев атаковать нас, сняв армию Гота с Кавказского направления, не удалась. Мы перехватывали колонны танков у Котельникова, последней станции выгрузки. Отлично работала фронтовая разведка, давая время прибытия эшелонов. Днем работали мы, ночью – По-2. Немцы пробились к Волге между Сталинградом и Красноармейском. Продержались больше двух недель, но откатились к Абганерово. Мы выработали ресурс двигателей, у нас двое раненых, три машины не ремонтнопригодны. Получили добро на перелёт на переформирование, в Ленинград. Наше место опять занял 434-й полк, которым стал командовать Саша Семёнов, вместо раненого Клещёва. Перед вылетом домой навестили в госпитале Иван Ивановича.

– Павел! Оставь локатор!

– Иван Иванович, не могу! Не списать будет! Попросите Василия, вам мигом сделают!

– Что у тебя с потерями?

– Безвозвратных нет. Двое раненых, один из них тяжело.

– Удачненько, удачненько. Не хочешь ко мне комэском перейти?

– Нет, буду формировать 13-й гвардейский истребительный авиационный полк ВВС КБФ. Приказ уже получен.

– Нравится тебе число тринадцать!

– На том и стоим! Оно врагам несчастье приносит, – улыбнулся я.

– Будешь где-нибудь рядом, залетай! Всегда буду рад видеть!

Он погиб спустя два или три месяца, на посадке в сложных метеоусловиях.

По прилёту в Кронштадт все машины поставили на смену двигателей, начали поступать новые «Аэрокобры Р-39N». К сожалению, с более слабым двигателем, чем «К», которые у нас были, но нам сказали, что нам ещё повезло, потому что в другие полки идёт «Ку» серия, это вообще «Ку-Ку»: склонна к плоскому штопору, вручную приходится усиливать балку хвостового оперения и укладывать под пушку дополнительный вес. Кроме того, часть из машин вооружена не 37-мм пушкой, а 20-мм «Испано-Суиза», капризной и маломощной. Но в первой эскадрилье остались машины серии «К», недостающие три заменены самолётами той же серии.