Роман Злотников - Рогора. Дорогой восстания

— Барон, — заискивающе обращается ко мне советник Дучин, — Аджей все же остается лехским бароном, вы не можете…

Ох, как хочется ответить тебе прямо, что я о вас, холеных выскочках, думаю!

— Не беспокойтесь. Мы просто выдворим его из страны. Вы все видели и, надеюсь, предоставите сопроводительное письмо со своими комментариями. Я не хочу, чтобы этот… щенок еще хоть раз переступил порог моего дома.

— Пан Когорд, я обещаю, что приложу к этому все усилия!

Аджей Руга.

В темнице я провел двое суток. Не сказать, будто я сразу поверил, что угроза Когорда окажется буквальной, но определили меня в самый настоящий каземат с крохотным окошком под самым потолком, а единственным предметом мебели оказалась дурно пахнущая лохань для отправления естественных потребностей.

Не особенно баловали и кормежкой: кусок черствого ржаного хлеба в день и кружка воды. Так что сегодня к душевным терзаниям прибавились также муки самого настоящего голода.

О чем я только не передумал за последние часы, что я только не чувствовал… Ночью, сразу после несостоявшейся свадьбы, меня трясло от возбуждения и восторга: я сумел это сделать! Я сумел открыто заявить о своих чувствах — и она продемонстрировала, что я ей далеко не безразличен! Я сумел остановить бракосочетание и не только выжить, но и победить первого мечника Рогоры!!!

Угу. Уря… Эйфория первого восторга сменилась томительным ожиданием, которое, нужно отметить, что-то чересчур затянулось. Я уже успел предположить, что Энтара все же вышла замуж за Грега, представил, как буду объясняться с отцом о провале миссии советника, как из меня сделают посмешище все окрестные дворяне… Да и сохранят ли мне дворянское звание? Надеюсь, да, но, даже если и так, единственный мой дальнейший путь — это служба во фряжских кирасирах, сплошь и рядом состоящих из обедневших дворянчиков…

Иногда меня охватывал сдержанный оптимизм, я уверялся, что обычаи Рогоры святы, а раз так, Энтара должна выйти за меня… Но потом я вспоминал, что девушка успела согласиться на брак в ужасе от того, что Грег меня убьет, вспоминал выражение лица Когорда, когда он приказал меня схватить… Но все-таки ведь есть же шанс?! В конце-то концов, он должен понять, что и Энтара испытывает ко мне чувства, и что я ее очень люблю — в своих чувствах к девушке я более не сомневаюсь, и что раз союз с Лагранами не состоялся, то Руга из Республики — не самая худшая партия для не самой знатной дворянки из Рогоры.

Была у меня и еще одна, самая дикая и грустная мыслишка. Что, если Энтара никогда не испытывала ко мне хоть какого-то чувства, кроме, пожалуй, жалости, а ее поведение, ее прощальный взгляд — это тонко рассчитанная игра, в итоге направленная только лишь против брака с Грегом. Разве этот вариант столь невозможен? Почему бы красивой девушке не иметь сердечного друга или же не быть влюбленной в человека, целиком и полностью зависящего от ее отца? Разве не случалось подобное сплошь и рядом в дворянских семьях? Только ее любимчик никак не мог помешать браку с Лагранами — раз уж меня бросили в темницу, словно какого-то разбойника, то что говорить о рогорце? В этом случае ему бы просто отрубили голову, и вся недолга…

Звук проворачивающегося в ржавом замке ключа прервал неспешный бег мыслей.

Что-то рано для обеда. Или я уже совершенно сбился в подсчете времени?

В каземат вошли два стражника самого сурового вида. На мгновение мелькнула мысль попробовать освободиться, напав на конвой. Но после двух дней на хлебе и воде и двух ночей, проведенных на каменном полу, едва-едва прикрытому сеном, шансов у меня никаких.

— Пошли.

Ну пошли так пошли, чего уж там…

После схватки с Грегом и короткой потасовки с многочисленными стражниками — навалились толпой, твари, когда у меня в руках не было никакого оружия, — я не особо озирался по пути в каземат. Понял только, что за территорию дворца Лагранов меня не выводили.

Я оказался прав, меня вели пустынными коридорами и анфиладами, выложенными камнем и деревом, на стенах отсутствовали какие-либо украшения, так что смотреть было совершенно не на что.

Наконец на секунду остановившись перед широкой дубовой дверью, стражники буквально зашвырнули меня в кабинет, где за единственным столом на единственном в комнате табурете грозно восседал барон Когорд.

— Ну что, щенок, допрыгался? — Барон словно рычит, до того хрипл и переполнен яростью его голос. — Первая новость: королевская служба для тебя отныне заказана. Советник Лагранов отправил два письма, одно в королевскую канцелярию, другое Разивиллам. В обоих расписаны твои художества, ты выставлен в самом отрицательном свете. Твоему отцу я тоже кое-что написал… Думаю, дома тебя ждет горячая встреча! Так тебе и надо, щенок!

Я болезненно поморщился, но в душе остался почти спокоен. Ведь я же предполагал такой исход, так что чего уж там…

— Если ты еще думаешь об Энтаре, советую о ней более не вспоминать. Она уже очень далеко, заключена в своего рода темнице. Не как твоя, конечно, и кормить ее будут чуть лучше, но пара месяцочков, чтобы подумать над своим поведением, у нее будет. Не хрен мальчишкам головы кружить, да надежды давать несбыточные… Ты ее больше никогда не увидишь. Ты понял?

Легкий кивок головы и абсолютное душевное спокойствие — насколько это возможно в данной ситуации, конечно. Но опять же ничего другого я от Когорда не ожидал. Мечты побоку, они на то и мечты. Пока же реальность выходит довольно-таки предсказуемой.

— Ну и наконец, третье. — Когорд улыбнулся, если, конечно, звериный оскал можно назвать улыбкой. — Тебя под конвоем доставят до Львиных Врат и уже под стражей из ваших переправят через Каменный предел. На территорию Рогоры ты больше не вхож. Главное: попробуешь дернуться, бежать — у моих людей четкий приказ похоронить тебя там, где помягче. Я не шучу, Аджей. — В глазах барона блеснул металл. — Любого другого за такой удар в спину я приказал бы убить. Ты остался жив только благодаря нашей дружбе, теперь уже прошлой, с твоим отцом. Но попробуешь сделать глупость — и окажется, что ты пропал на просторах Рогоры исключительно сам и никто тебя не сопровождал, никаких конвоев… Тебе понятно?

А вот это уже удар. Нет, самые жуткие догадки как раз и касались моей тихой кончины, но опасался я именно гнева Когорда или мести Лагранов — в первые часы пребывания в каземате. Чем дольше я находился в темнице, тем сильнее уверялся, что к физической расправе оскорбленные рогорцы не прибегнут. Однако барон Корг сумел-таки удивить…