Александр Михайловский - Великий канцлер

После фотографирования я перекинулся парой слов с Шаляпиным. И вот тут выяснилось, что просто так на императорский корпоратив он и не подумал бы поехать – чай, не Николай Басков нашего времени. Но потом ему сказали, что основным контингентом среди приглашенных будут герои Тюренчена и вообще русско-японской войны – и только тогда он согласился почти с радостью. Вот так, а вы думали? Впрочем, времени на долгие разговоры с Шаляпиным у меня не оставалось, ибо гостям уже было пора расходиться по домам и казармам, а нам с Ольгой в сопровождении самых близких друзей – удаляться в опочивальню. Совершенно не понимаю людей, которые в день своей свадьбы напиваются до положения риз. Взяв Ольгу под руку, я еще раз поблагодарил свою предусмотрительность, которая позволяла мне употреблять только безалкогольные напитки.

Я очень волновалась в день своего бракосочетания. Собственно, причин для волнения у меня не было, но, видимо, подобное происходит со всеми невестами, которые выходят замуж по любви. Волнение это и было вызвано чрезмерной радостию, предвкушением всей полноты будущего семейного счастья… В ТОТ РАЗ я ничего подобного не чувствовала. Да и брак оказался ненастоящим… Сейчас мне казалось, будто вся та история с герцогом Ольденбургским была не более чем дурацким сном или выдумкой бесталанного сочинителя. Даже когда я узнала о смерти Петра, меня это совсем не тронуло – ни малейших отзвуков сожаления о нем не обнаружила я в себе. Умер он так же, как и жил – самым случайным образом. Сначала я подумала, что иметь такие мысли – это плохо, не по-христиански. Но после того как я помолилась, эти мысли ушли. Ведь он и вправду был совершенно посторонним человеком для меня… Он ко мне даже ни разу не прикоснулся за время нашего «брака»! По сути, до того падения на Новикова на островах Элиота я никогда не была НАСТОЛЬКО близка с мужчиной…

Ах, как же это все-таки хорошо – любить и быть любимой! Зная при этом, что твой избранник – достойный человек, способный дать все то, что необходимо для счастья… А откуда я это знаю? Вот просто знаю – и все. Наверное, наитие… Да и Господь, как вижу, благословлял меня на этот брак с самого начала. Недаром же тогда Он бросил меня в объятия Новикова… Отец Небесный словно бы показывал: вот он, жених твой. Несомненно, это был Его знак, а вовсе не случайность – ведь именно Сашка оказался за моей спиной там, в той летящей по волнам лодке, и смог остановить мое падение, заключив в свои крепкие объятия… О, я никогда, никогда не забуду те свои ощущения… Даже когда состарюсь, они не сотрутся из моей памяти и останутся такими же яркими, как и теперь.

Глядя на Дарью, я видела, что ее обуревает такое же волнение. Об этом свидетельствовали ее горящие глаза, подрагивающие ноздри и вздымающаяся грудь. Но она, как и я, была счастлива. Настолько, что глаза ее, обычно серые, приобрели удивительный оттенок бирюзы. И когда она смотрела на своего жениха, из них лилось яркое свечение, делавшее ее лицо особенно прекрасным… Ведь она любит своего Павла Павловича, любит давно и истово, и вот он наконец стал ее второй половиной. Но им проще – они уже удовлетворяли свою страсть, пусть даже самым аморальным, греховным образом… а мне это предстоит впервые в жизни.

Но вот, наконец, все позади: подготовка, венчальный обряд и праздничный обед. Приняты поздравления, получены подарки. Гости – хмельные и довольные – разошлись. Самые близкие друзья и родственники проводили нас в наши покои. За окнами дворца уж давно сгустилась тьма… И мы с моим мужем остались одни. Тишина во дворце. И только напольные ходики вкрадчиво тикают, словно напоминая о неумолимо бегущем времени… о том, что нам следует сполна наслаждаться всем тем, чем одаривает нас жизнь своею щедрою рукою…

Я тушу газовые рожки и зажигаю свечи. Комната наполняется дрожащими тенями; сразу становится уютнее и будто бы теплее. Только сейчас мое возбуждение сегодняшним событием начинает проходить. Я сижу на диване и смотрю, как танцует пламя свечи… Я улыбаюсь – не знаю чему, просто так. А может быть, это потому, что мой любимый – наконец-то муж – сидит рядом, и я чувствую исходящий от него жар. Муж! Мой! Мой муж!

Я пытаюсь сполна прочувствовать этот факт. Хоть я не смотрю на него, я знаю, что он любуется на мой профиль в ореоле мягкого желтого света. Сейчас между нами – тот самый глубокий и прекрасный, наполненный интимностью момент, который бесконечно хрупок и бесценен. Мы оба будто бы застыли в благоговейном созерцании той сияющей вершины, до которой нам осталось совсем немного… Мы не бросаемся достичь ее сломя голову, о нет. Мы наслаждаемся предвкушением… Мы устанавливаем окончательную незримую связь…

На мне все еще свадебное платье. Правда, я уже без короны на голове (которая давила на меня весь вечер) и прочей тяжелой мишуры. Моя прическа… В ней столько искусно замаскированных шпилек, что я начинаю ощущать их. Надо избавиться от них. Я не хочу, чтобы у меня были сейчас хоть малейшие неприятные ощущения.

Я встаю, беру канделябр и направляюсь к зеркалу. Любимый следит за мной взглядом, и я отчетливо, всей кожей, ощущаю его сдерживаемый пыл. Ну ничего… Мы не станем торопиться… От всех шпилек нужно непременно избавиться, иначе чуть позже, когда голова моя будет в истоме метаться по шелковой подушке, они будут царапать меня и давить на мой череп…

Из таинственного зеркального мрака на меня смотрела какая-то чужая женщина, к которой я еще не успела как следует привыкнуть. Именно женщина – умудренная жизненным опытом и осознающая свою красоту, а вовсе не та испуганная девчонка, какой я была всего полгода назад. Вспомнились слова Павла Павловича: «общение с нами никому даром не проходит». Я с жадным интересом разглядывала свое отражение, едва не позабыв про шпильки. Неужели это я? Я – но теперь уже в ипостаси ЖЕНЫ… И то, что мы пока еще не делили ложе с моим супругом, ничего не меняло в плане того, что теперь-то мой брак был НАСТОЯЩИМ. Обеты, со всей искренностью данные сегодня перед Богом, обязывали нас заботиться друг о друге и любить друг друга… На память мне пришли строки из Священного Писания: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена".

И отчего-то именно в этот момент мне словно бы открылось откровение: а ведь коронация моя тоже будет подобна бракосочетанию… Я словно бы выйду замуж – но не за своего мужа, а за свое государство, и буду принадлежать не только себе, но России, как Россия будет принадлежать мне… В горе и радости, в минуты счастья и тяжелейших испытаний мы должны быть вместе. И также в эти моменты вместе с нами должна быть российская элита, все обладатели крупных капиталов и допущенные к секретам власти. В противном случае им лучше вообще не быть… И еще многое из послания апостола Петра можно было бы применить к отношениям монарха и его империи…