Александр Михайловский - Великий канцлер

– Все правильно, Ольга, – Одинцов склонил голову, как бы подтверждая свою промашку, – но это ни в коем случае не отменяет необходимости всемерно усиливать Россию – как в промышленном, так и в социальном отношении. И в то же время переселенческая программа, ликбез, электрификация, индустриализация и прочие компоненты этого усиления будут вызывать в Европе тревогу, сопровождающуюся ростом агрессивных настроений среди политиков. Особенно нервно там будут реагировать на электрификацию и индустриализацию… К социальным программам за границей, я думаю, отнесутся гораздо терпимее, но это не из какого-нибудь благородства, а из святой веры в непрошибаемую тупость русского мужика. Крик тут могут поднять отечественные особи либерального происхождения, уверенные, что деньги, потраченные на мужиков, оторваны непосредственно у них, любимых.

– Ерунда, – махнула рукой Ольга, – пусть кричат. Как говорил мой пращур Петр Великий, «чтоб дурость их была видна каждому» – а особенно тем самым мужикам, которые научатся читать и вдруг узнают, что о них на самом деле думают господа либералы. Но я нахожу основание для тревоги в том, что наше промышленное усиление будет вызывать рост европейской агрессивности. Нечего европейцам зазря нервничать, ведь так и до беды недалеко…

И тут меня осенила одна идея.

– Знаете что, товарищи, – сказал я, – там, в нашем прошлом, были так называемые закрытые города, куда не ступала нога подозрительного иностранца или даже просто непроверенного человека. И причиной той закрытости была как раз размещенная в этих городах военная промышленность, которую власти желали уберечь от шпионов и вредителей. Так почему бы нам не объявить особой закрытой территорией, своего рода опричниной, весь Урал, и именно там строить все новые заводы и фабрики?

– И не только Урал, – подхватил мою идею Одинцов, – восточнее и южнее Урала тоже множество подходящих мест, куда нежелательно пускать иностранных визитеров.

Ольга вздохнула.

– Знаешь, Александр Владимирович, – устало сказала она, – шпиону даже не понадобится самому ехать на эту закрытую территорию. Какой-нибудь доброхот сделает это для него бесплатно или за небольшие деньги.

– Если разрешение на посещение закрытых территорий будут выдавать в имперской безопасности, – пожал плечами я, – то и доброхоту тоже попасть туда будет очень непросто. Даже если полной секретности добиться не удастся, то сбить с толку и сильно занизить темпы нашего экономического развития мы, скорее всего, сумеем…

– А для пущего успеха дезинформации, – добавил Одинцов, – можно будет пустить в либеральной среде байку, что все эти закрытые территории есть сплошные потемкинские деревни, и ничего более. Так как наши смердяковы ни во что иное поверить не смогут, они заглотят наживку по самые гланды, и о том же донесут своим хозяевам.

– Хорошо, быть посему, – кивнула Ольга и перевела взгляд на Великого князя Михаила Александровича:

– А ты, братец, что молчишь?

Тот только пожал плечами.

– В тех делах, которые вы сейчас обсуждали, – сказал он, – я, сказать честно, ничего не понимаю. Вот если бы речь зашла о войне – так было бы совсем другое дело.

– Война, братец, – вздохнула Ольга, – есть ни что иное, как продолжение политики другими средствами. Никуда мы с тобой от нее не денемся. Или, может быть, тебе вообще непонятно, о чем мы сейчас тут толковали?

– Да нет, сестрица, – пожал плечами Михаил, – вполне понятно. Сразу тебе скажу – я во всем согласен с тем, что прежде и сейчас говорил твой Александр Владимирович. Он не только храбрый воин, но и очень умный человек; цени и береги его, насколько это вообще возможно.

Приятно же, черт возьми… потому что Великий князь Михаил Александрович – один из немногих Романовых, к которому я чувствую безотчетное уважение. Ольга вон тоже покраснела от удовольствия. А то как же – любимый брат одобрил выбранного ею мужа, да еще как одобрил.

– Да, – смущенно сказала она, – это действительно так. Но я слабая женщина и ничего не понимаю в военном деле, а потому вы оба, два человека на свете, которых я уважаю и люблю больше всех, мой брат и мой муж, должны сделать так, чтобы мы оказались готовы к предстоящей войне. Мы должны суметь провести ее так, что у господ европейцев челюсти упали бы от удивления. На этом все. А сейчас давай закончим деловые разговоры и направимся гостиную, где Дарья, наверное, уже распорядилась накрыть к обеду стол. Идем.

Когда после совещания у государыни императрицы Степан Осипович Макаров впервые озвучил мне требование к новому линкору и срокам готовности проекта, поначалу я был вынужден только покрутить пальцем у виска. Менее четырех лет срока от эскиза до ввода в строй кораблей первой серии? Совершеннейшее безумие. Но, как оказалось, это безумие имело под собой твердую основу. Уже на следующий день адмирал Макаров и морской министр Григорович явились ко мне в Новую Голландию в компании капитан-лейтенанта Синельникова.

Сей молодой офицер прибыл к нам на подводном крейсере «Иркутск» из далекого две тысячи семнадцатого года. Отсюда и звание, не виданное в наших Палестинах. Там, в будущем, между лейтенантом и капитаном второго ранга вполне привольно разместились старший лейтенант, капитан-лейтенант и капитан третьего ранга. Так вот, в этом Синельникове и был скрыт главный секрет. Точнее, секрет был не в самом этом молодом человеке, а в имевшимся при нем приборе размером с небольшой чемоданчик. Хотя и сам капитан-лейтенант тоже кое-чего стоил. Там, у себя, в двадцать первом веке, он был поклонником больших броненосных кораблей, совершенно вымерших к тому времени, и собирал их эскизы и основные данные с тем же фанатизмом, с каким другие собирают почтовые марки или редкие монеты. И ведь поди ж ты – пригодилось увлечение-то.

Несмотря на то, что сам процесс проектирования нам все равно предстояло проделать самостоятельно, выбор компоновки и основных размерностей будущего корабля был сделан стремительно, буквально в течение нескольких часов. Замечательно иметь опыт нескольких грядущих впереди десятилетий и заранее знать, какие идеи отказались выигрышными, а от каких лучше отказываться сразу. Впрочем, обо всем по порядку.

– Господа, – сказал адмирал Макаров, когда я и мои товарищи, корабельные инженеры, приготовились внимать начальственному гласу, – к следующей войне России необходим совершенно новый тип боевого корабля – многобашенный линкор, приспособленный для действий в узостях и мелководьях прибрежных вод внутренних морей…