Зеленин Сергей - Корпорация «ussr». Часть третья: «революция».

И, разве это жизнь? Оооо… Я очень хорошо знаю, что такое «жизнь»! Жизнь, это… Это — ЖИЗНЬ!!!

Нет, сегодня пора заканчивать… Пришло время умирать.

Где-то месяц назад, на мгновение поддавшись БОЛИ(!!!), я втихоря попросил у Дуремара какого-нибудь сильного обезболивающего:

— Чтоб, ничего не чувствовать, понимаешь? Чтоб, одеревенеть, что ли…

Вообще-то, мне что-то кололи три раза в день приходящие медсёстры из Солнечногорского Госпиталя. Сначала, неплохо помогало, но потом…

Дуремар, по виду сильно колебался, но через неделю всё же принёс мне коробочку с небольшими, аккуратненькими ярко-красненькими таблеточками:

— Держи, Шеф!

— «Одеревенею»?

Дуремар помялся:

— Одеревенеешь… Если, пять таблеток зараз, — он, как-то — очень грустно, посмотрел мне в глаза, — то «одеревенеешь» навсегда…

— Я не институтка, чтоб пилюлями травиться. Откуда? …«Оттуда»?!

Дуремар, как-то заметно оживился:

— Нет, уже «здесь» синтезировали. Экспериментальный препарат для тяжелораненых… Для ОЧЕНЬ(!!!) тяжелораненых. Ещё в войну разрабатывался, но в серию не пошёл из-за некоторых побочных эффектов.

— Каких же?

— Наркотическое привыкание… Больше трёх приёмов и, ты — конченный наркоман, Шеф!

Сначала, я хотел отказаться… Но, БОЛЬ(!!!) требовала: ВОЗЬМИ!!!

Поколебавшись, борясь с самим собой, я отсыпал себе три таблеточки, а коробочку с остальными вернул Дуремару. Всё поняв, тот попрощался:

— Удачи, Шеф!

— Издеваешься? — раздражённо прервал его я.

Было острое желание проглотить все три таблетки прямо сейчас, немедленно… Но, я сдержался — хотя и, был на пределе.

— Тогда, прощай и спасибо за всё…

Я ему ничего не ответил.

Потом, мне «ширнули» — как-то более-менее «отпустило» и, я про эти таблетка почти забыл…

Третий день я не могу встать и самостоятельно добраться до туалета… Без них — без таблеток. Почти на двенадцать суток их действия хватает, а потом… Потом, ещё хуже!

Да, действительно — наркотик. Такие «мультики» ловлю! Однако, себя почти контролирую.

В дверь осторожно постучали:

— Вы не спите, Дмитрий Павлович?

— Не, Сашенька, не сплю…

За мной присматривают по очереди две добровольные медсестры-сиделки. Кроме дочери Лузера — Дашеньки, за мной приглядывает-ухаживает Сашенька — младшая дочь Полины Андреевны, вдовы моего верного — но, увы… Уже давно покойного Егора. Му-му, стало быть… Как и, многих других, не сберёг я его.

Обе они вдовые: мужа Дашеньки — ещё во время Брусиловского прорыва, сбили над Луцком, а муж Сашеньки — офицер-артиллерист из ударно-штурмовой бригады, пропал без вести где-то в предместьях Варшавы.

У обоих остались после мужей дети: у Дашеньки их двое, а у Сашеньки — трое…

Она вошла, внимательно-испытывающе посмотрев на меня:

— Всё хорошо? Не надо ничего, Дмитрий Павлович?

— А, что может быть надо старику, от молодой, прекрасной женщины? — весело, с элементами заигрывания ответил я, — твоя улыбка, Сашенька и, я на целый день буду здоров и счастлив!

Предательская капля пота от боли, поползла из-под чуба к переносице, но она ничего не заметила… У неё своих забот, полон двор.

Ей далеко за пятьдесят, поэтому словосочетание «молодая, прекрасная женщина», неизменно вызывает у неё улыбку:

— Так, я пораньше уйду… Как обычно?

— Конечно, иди! Осталось то три часа — а, там Даша придёт… Управлюсь как-нибудь сам.

И, у Даши и, у Саши — уже есть внуки. Правда, у Сашиной старшей дочери какие-то семейные проблемы и, она часто просит мать присмотреть за внуком… В эти дела я не вдавался — сочтёт нужным сама расскажет.

— Так, не забудьте позвонить на вахту, Дмитрий Павлович! — напоследок ещё раз одарив обворожительной улыбкой, Сашенька исчезла за дверью.

Я, дотянулся до висящего на стене телефона:

— Василий! Выпусти Сашу… Да, как обычно…

ВСЁ!!! Пора уходить…

Я достал из кармана сложенную в пакетик кусочек бумаги и развернул её… Вот она — моя «красненька»! Моя таблеточка…

«Никогда не понимал наркоманов и, вот — под самый конец жизни, проникся…,- с вожделением разглядывал я красную пилюльку, — счас… Счас… Счас, станет легче… Потом — совсем «легко»… Счас!

Трясущимися рукой я забросил таблетку в рот, судорожно заглотил, потом запил стаканом воды. Откинулся на спинку кресла-кровати, закинув голову и закрыв глаза: «Счас… Минут десять ещё… И, ВСЁ!!!»

…Боль уходит. Перед глазами появляются многочисленные цветные кубики… Давно уже по-человечески не спал: моё сознание отключается — медленно тухнет, как лампа в которой кончается керосин. После приёма первой таблетки, я проспал полдня! Пока, не «отпустило» и, снова не появилась БОЛЬ!!!

НЕТ!!!

Я резко сел… Прислушался к своим ощущениям

Дуремар сказал «тело деревенеет»?! Да, чтоб он понимал — у меня нет тела! Тело, исчезло вместе с болью… Нет тела — нет боли! Нет боли — нет тела!

— ХАХАХА!!!

Помотал головой… Меня реально глючит! Нельзя терять контроль, иначе ничего не получится.

Встал…

Всё вокруг плывёт и, совершенно сюрреалистично расплывается. Говорят… Сам видел: после «этого» мышцы расслабляются и умирающий человек, мочится и гадит себе в штаны… Какая дрянь, в голову напоследок приходит!

Всё же дошёл до туалета и, сделал так — чтоб выглядеть после смерти, как можно более респектабельней…

— ХАХАХА!!!

Вышел из спальни, добрался до лифта и поднялся этажом выше — в свой кабинет… Тело лёгкое, ничего не болит — но, какое-то ватное. Движения медленные, реакции по ходу, никакой… Вроде как, играть в глючную видеоигру на отстойном компе — который, постоянно «виснет». Давно забытые понятия…

Вхожу в свой кабинет, где до каждой мелочи всё знакомо…

Прямо на входе:

«ПРАВИЛА ЕДИННЫЕ ДЛЯ ВСЕХ!!!»

«МЫ СВОИХ НЕ БРОСАМ!!!»

«ПРО НАЧАЛЬСТВО — ТОЛЬКО ПЛОХОЕ, ИЛИ ВООБЩЕ — НИЧЕГО!!!»

Правила, по которым живёт «Корпорация USSR». Хоть знал их наизусть и два правила из трёх придумал сам, но не удержался — остановился и прочитал их ещё раз… Последний раз…

Сел за стол, огляделся: давненько же меня тут не было! Вроде, ничего не изменилось.

Ну, что? Надо написать посмертную записку… Достал из стола ручку, бумагу. Что написать? Что-нибудь, покороче:

«ЗАПОМНИТЕ: В ЭТОМ МИРЕ, МЫ ВСЕГО ЛИШЬ УДОБРЕНИЕ ДЛЯ БУДУЮЩИХ ПОКОЛЕНИЙ — ПОЧВА ДЛЯ СВОИХ ДЕТЕЙ…»

Не, не пойдёт! Скажут: чё, ты учишь — своих собственных детей у тебя нет, «учитель» долбанный! А, что тогда написать, что завещать? Надо было заранее подсуетиться. …Да, пошли вы все!

ХАХАХА!!!

Не, не буду так писать.

Эх… Как жаль, что своих собственных детей у меня нет…

Открыл сейф… Вот, он! Первый образец пистолета «PM-USSR» — подарок Егорыча. Конечно, место ему в музее… Ну, ничего! ПОСЛЕ(!!!) определят… Непременно, определят! После «этого», ценность его — как исторической реликвии, даже повысится!