Владимир Поселягин - Начало. Техник-интендант.

Сам я мотался от складов к дивизиям, водил колонны обеспечения. У меня было тридцать два грузовика, плюс две пулемётные зенитки для защиты. Приходилось и днём машины гонять, но в основном ездили ночью. Наш истребительный полк сгорел за три дня, такая страшная рубка стояла в небе, немцы рвалась вперёд, и естественно у них была полная поддержка авиации. Наш полк для немецких лётчиков оказался неприятным сюрпризом, но за три дня те с ним покончили, оставшиеся четыре латаных-перелатанных машины полк передал другому истребительному полку, а сам отбыл в тыл на пополнение людьми и техникой. Три дня, и нет полка. Как о наждак, был и нету. Правда, задачу за эти три дня выполнили, фактически ни одна бомба не упала на наших бойцов или технику. Счёт сорок семь на двадцать шесть в нашу пользу. Немцы заметно снизили интенсивность полётов пока не восстановили численность авиации на этом направлении, вот тогда нам и дали прикурить. От танковой дивизии едва половина осталась, и наступать та ещё могла, но приказ был встать в оборону, так что танки начали закапывать, а тут усилилась авиация противника, спасало пока большое количество зенитных средств в подразделениях, так что немцам особо разгуляться не давали.

Сам я пока работал со складами, решил проблему с противотанковой пушкой, к которой не было снарядов. Выписал, благо такие пушки в корпусе были, и прибрал три боекомплекта. Брал по два-три ящика, так и накопилось. Да ещё на склады заходил, и если кто не видел, часть ящиков убирал в Хранилище. Пока за руку не ловили. Всё равно если не взорвут, всё немцам достанется. Сейчас всё больше и больше была видна приближающаяся катастрофа, наш корпус наступающие немцы стёрли за семь дней. Радовало лишь то, что наши дорого продали свои жизни и потери немцев тут были колоссальными. Больно уж место было удобное для обороны. Обходить слишком далеко, вот и пёрли на нас. Пока одни воевали, другие немцы взяли и обошли. И двадцатого сентября прозвучало это страшное слово - окружение. На нашем участке фронта немцы уже три дня как притихли, лишь постреливают, так что накал работы службы снабжения снизился, а то даже спали урывками по паре часов, тут хоть в баньке помылись, переоделись в чистое. Большое село, где разместился штаб корпуса и некоторые его подразделения. Вот один дом и мы заняли, снабженцы.

Мы сидели в предбаннике, кто самогон пил, лично я отличный свежий квас, и вот Рыбин, наш главный интендант в корпусе, сказал:

- Начнём с самого молодого. Максим, что скажешь по ситуации?

- Жопа, - коротко ответил я, разделывая вяленного леща.

Раздались смешки, но главному снабженцу было не до смеха.

- Я серьёзно. Опиши своими словами как видишь ситуацию. Как всё оно дальше повернёт?

- Мы находимся в окружении. В котле почти шесть сотен тысяч наших войск, - один из интендантов невольно присвистнул, услышав цифру, я же продолжал, посасывая кусочки рыбы и чища дальше. - Если бы командующий фронтом был нормальным и имел яйца, то давно бы направил разбить силы немцев, пока они слабы, боевые части. Но он медлит, и немцы подтягивают резервы, готовят артиллерийские засады в местах где удобно атаковать для наших танков. Ещё два-три дня и вырваться из котла станет не то что невозможно, но трудно. Управление войсками уже потеряно, командиры в панике, сами в тылу должны были видеть, бойцы это видят, идёт разброд и шатание, развал фронта. Вскоре все побегут куда глаза глядят, превратившись в неуправляемое стадо. Думаю, из колечка вырвутся процента три-четыре, и то по самым высоким раскладам. Я думаю даже меньше будет. Остальные или будут перебиты при попытке вырваться из котла, или попадут в плен. Самое страшное что дорога на Москву уже открыта, и между столицей и немцами никаких сил у наших уже нет, все они тут, в котле перевариваются.

Когда я замолчал, в предбаннике, где кроме лавок стоял дощатый стол, за которым мы сидели, наступила тишина.

- И что ты предлагаешь? - вдруг услышал я за спиной голос генерала Алавердова.

Неторопливо обернувшись, искоса посмотрел на генерала, что стоял в дверях, я вернулся к своей рыбе и спросил:

- Вы о фронте или о корпусе, товарищ генерал-майор?

- В обоих случаях.

- По фронту отдать приказ на немедленный отход, причём организованный, назначив ответственных лиц. Прорывать в нескольких местах, искать слабые места. Всю авиацию вывести из котла воздухом. Всё это командующий и сам знает, просто не хочет делать. Я так предполагаю, что приказа нет, а пока он его получит, будет уже поздно. Тут без приказа нужно действовать, а у комфронта кишка тонка.

- Ну хорошо, пусть так будет, а по корпусу?

- Немедленно, пока есть силы и время, поднимать части, и прорываться. У нас от корпуса едва треть осталось, но сил хватит. Не слушая ничьи приказы. Прорвались, вышли на оперативный простор, честь вам и хвала, потому что наш корпус окажется единственным крупным подразделением между немцами и Москвой, ещё и наградят. Будете сидеть, погибните, как и остальные.

- А ты значит погибать не собираешься?

- Без обиды будет сказано, но я командир военного времени, я выберусь. А вы нет. Пока командуют командиры мирного времени, вроде вас, товарищ генерал, или комфронта, нас так и будут бить. Так что придётся ждать, что или вас выбьют, а на ваше место настоящий командир придёт, или у вас яйца настоящего мужика отрастут. Пока этого не произойдёт, нас так и будут бить. К счастью, в таких котлах гибнет большинство таких некомпетентных командиров, которых по-другому с постов просто он снимешь, расстрелы — это полумеры, и кровь нашей армии обновляется, вперёд выходят те, кого в мирное время задвигают назад, они воевать умеют и любят, и бьют немцев. Жаль только простых бойцов, которые гибнут с такими командирами.

- А я не умею? - спросил тот, проходя и садясь на лавку, до этого тот всё это время стоял за моей спиной.

- В обороне вы неплохо себя проявили, - честно ответил я. - А вот наступать не умеете, прёте в лоб. Даже я человек далёкий от военного ремесла слышал такие слова как фланговых обход, маневрирование, а у вас всё по шаблону. Нет, я в курсе что сейчас такая доктрина войны, и за вами наблюдают, чтобы воевал политически правильно, пёр в лоб, только в том и отличается командир мирного времени от военного, что последнему плевать на эти правила и воюет как хочет. И если побеждает, за это и ценится, и всё ему прощают. Это как проверка для вас, какой вы командир, справный или нет.

- И какой я? - глядя на столешницу, положив обе руки на край, спросил тот глухим тоном.

Понимая, что такая психологическая накачка может выйти мне боком, главное не передавить, однако сказать это всё было нужно, иначе генерал корпус не поднимет и будет ждать приказа, пока котёл не расчленят на несколько частей и по очереди не уничтожат.