Сергей Кротов - Чаганов: Москва-37 [СИ]

Неожиданная задержка возникла уже на въезде в Москву: при повороте с Каширского шоссе на Серпуховское безликий порученец неожиданно свернул с «американки» (грунтовое покрытие, укатанное тяжёлыми паровыми катками) на небольшую аллею с жидкими деревцами по сторонам, сквозь которые из утренней туманной дымки показались силуэты церквей Коломенского.

– Подождём. – Тон, которым это было сказано, исключал любую дискуссию.

Ждать пришлось долго около получаса, в течении которых мой спутник равнодушно попыхивал папиросой в машине, а мне пришлось спасаться от дыма снаружи, прохаживаясь по дорожке. Наконец-то со стороны шоссе послышался рык мощного мотора и показался знакомый силуэт бронированного «Паккарда». Подъехав к нашей «эмке», водитель танка на колёсах глушит двигатель и выходит из машины, охранник с переднего сиденья открывает заднюю дверь и призывно машет мне.

– Здравствуй, Алексей, – Киров стучит рукой по кожаной обивке сиденья рядом с собой. – как успехи?

Поначалу, когда увидел наваленные в углу просторной комнаты в каменном особнячке, куда меня привёз порученец Кирова (по времени поездки, где-то за городом к югу), трубы волноводов, спирали антенн и бухты кабеля, меня охватила лёгкая дрожь: «А что если не справлюсь с поручением? Что если не смогу наладить работу устройства. Я тут один, помощников не будет». Но начав работу успокоился: «Ну и чем оно отличается от радиоуловителя? Длина волны побольше, волноводы пошире, антенны другой формы, магнетрон работает в непрерывном режиме, а не в импульсном. Всё это так, но в остальном много схожего с тем, чем я много раз уже занимался, налаживая работу локатора. Справился тогда, справлюсь и сейчас»!

– Здравствуйте, Сергей Миронович, продвигаюсь помаленьку. – Откидываюсь на спинку мягкого дивана лимузина, за мной хлопает дверца. – Установку ещё не включал, пока успел только собрать, лишних деталей не обнаружено.

– Уже неплохо. – широко улыбается Киров. – Хочу разъяснить тебе кое-что: не знаю в курсе ты или нет, у Ежова в Москве есть квартира на улице Мархлевского…

– Да, знаю. Был там однажды.

– … в ней он практически не бывает, там живёт его жена и приёмная дочь…

«Приёмная дочь… не знал».

– … с этой квартирой вопрос решён, ты на неё не отвлекайся. Теперь прослушка кабинета Ежова: При установке фототелеграфа и проводке телефонной линии к аппарату Новаку удалось подключится к местному телефону Ежова, (Киров видит моё удивлённое лицо) не самому Новаку, конечно, его технику. То есть с этим тоже не должно быть трудностей, но если они появятся, то будь готов помочь. Твоя основная задача – установить подслушку на даче Ежова в Мещерино. Там находится его дача, на которой он живёт. Вопросы есть?

– Скажите, Сергей Миронович, Новак полностью в курсе этой операции или только своей части?

– Сейчас да, – Киров тянется в карман за папиросами. – будешь поддерживать связь со мной через него.

Закуривает, медлит, хмурится: «Скажи, Алексей, что ты искал в картотеке у Новака»?

«Ожидаемый вопрос»…

– Дактокарту на одну свою знакомую. Она по молодости попала в плохую компанию, была осуждена. Сейчас исправилась, пошла учиться. Не хотел чтобы у Ежова был повод меня шантажировать, вот и… Жаль, что не знал заранее о Новаке, не пришлось бы так рисковать.

«Фух, вроде и не соврал нигде».

– Тут моё было недомыслие. – Наконец-то Киров отводит от меня свой взгляд. – Обо всех своих действиях сообщай Новаку. Мы больше пока без крайней необходимости встречаться не будем. Учти слежку за тобой не сняли.

– Алексей, – перехватывает меня Новак прямо у двери в приёмную. – доброё утро. Ты слыхал, что первого мая – день рождения Ежова?

– Нет, откуда?

– Отрываешься от коллектива, – качает головой Егор Кузьмич. – начальники отделов уже давно начали готовить ему подарки. Тридцатого апреля будет сабантуй.

– Понял, спасибо за подсказку. А где? – Шепчу в спину повернувшемуся чтобы уходить Новаку, неподалёку послышались чьи-то голоса.

– Никто не знает.

«Ангел основательно устроился у меня на правом плече»…

Катя, уже на своём посту, протягивает мне телефонную трубку и беззвучно раскрывает рот.

– Ш-а-п-и-р-о… – читаю по её губкам.

«Чего это он? Вроде не опоздал, совещание ещё через пятнадцать минут».

– Совещание отменяется… – секретарь Ежова кашляет и сморкается мне в ухо. – Николай Иванович в командировке.

«Понятно… мыши в пляс. Фриновский не большой любитель накачек. Хотя мог бы и заранее предупредить, а не за четверть часа. Но в любом случае у меня освободилось добрых два часа».

Закрываю за собой дверь в кабинет, сажусь в кресло Бокия и замираю в позе роденовского «Мыслителя».

«Такая вот информация к размышлению… Удобный случай вместе с подарком подсунуть „жучка“. Вот только не нравится мне здесь что-то… Вдруг провокация? Хорошо, не предупредили меня о днюхе, так и так понятно что ко мне моё начальство относится с подозрением из-за Кирова: могут и вовсе не пригласить. Или проверяют своих, нет ли утечки? Его не предупредили, а он знает. Чур меня! Не будет Ежову от меня никакого подарка, даже если пригласят на вечеринку позднее, всё равно мой презент будут рассматривать под микроскопом. Можно и всерьёз на нары загреметь: подслушивающее устройство хотел подсунуть наркому внутренних дел, какие ещё нужны доказательства? Определённо, Чаганов – германский шпион! Буду дальше думать и желательно в движении, нет времени сидеть сиднем».

Достаю из сейфа наган, добираю солидности и выхожу в приёмную.

– Замечательно, Катя, выглядишь… – говорю бархатным голосом. – вызывай машину… и готовься расставлять флажки на карте Москвы: ВИМС, Гиредмет, Нефтяной институт, СКБ. Понадоблюсь кому, звони по этим номерам.

Москва, Старая площадь,

дом 4. ЦК ВКП (б).

19 апреля 1937 года, 11:00

Заведующий политико-административным отделом Осип Пятницкий поднялся из-за заваленного бумагами письменного стола и подошёл к окну кабинета на самом верхнем четвёртом этаже здания, выходящего на Старую площадь и Ильинский садик. Сплошной поток трамваев, автобусов и машин и конных повозок запрудил проезжую часть, замедлив их движение до такой степени, что пешеходам не составляло никакого труда проскальзывать между ними, вызывая отрывистыеые гудки раздражённых водитетелей и испуганное ржание лошадей.

– Везде жизнь кипит… – Вырвалось у него вслух, единственный его слушатель – портрет Ленина на стене согласно промолчал.

«… а у нас до полудня как на кладбище».

В последние годы партийные органы как-то сами, без всякого распоряжения сверху подстроились под режим работы Сталина (позднее начало – позднее окончание), лишь он, один из старейших членов партии, чей стаж исчислялся с 1898 года («скоро сорок лет, хе-хе»), так и не смог перебороть свою многолетнюю привычку просыпаться с петухами, приходя на работу к восьми утра и уходя со всеми заполночь.