Василий Панфилов - Полет нормальный

Проблема в том, что евреев он не любит, несмотря на вполне удачно сотрудничество и даже дружбу — насколько это вообще возможно между чиновниками. Своим арийским профилем попаданец нешуточно гордился, пройдя в своё время (тайком разумеется) тест на истинного арийца.

— Или наоборот — немецкие предки, долго жили в России… Тоже не пойдёт, тусовка это достаточно узкая. Ладно, это на потом отложим. Главный вопрос в другом, — Аркадий Валерьевич потёр подбородок с начавшей пробиваться белесой щетиной, — с какими данными идти к политиканам? Просто защиту просить? Так пошлёт или формальностями ограничится, и прав будет. Соблазнять талантами экономиста? Не факт, что соблазнится, своих полно. Да собственно — не факт, что поверит.

— Чёрт! Я ведь даже не знаю, на кого работаю! И слежку не установишь, за самим следят. Хм… если только внаглую. Поискать биографии политиков из числа порядочных и непримиримых… не, ну должны же быть и такие?! И прямо на приёме…

Идея заворожила Постникова своей простотой. Всего-то дел, что таскать с собой (или выучить) список честных политиков, можно даже с фотографиями. В газетах их физиономии часто мелькают. Ну и короткую, но ёмкую и убедительно составленную записку с просьбой о помощи.

— Дескать, так и так — похитили и шантажом заставили работать на себя, прокручивая на бирже денежки мафии. Готов сотрудничать, прошу помощи порядочного человека и настоящего Воина, известного борца с преступностью. Другое дело, как добыть компромат и не засветиться самому… вот это вопрос…

Приняв решение, повернул машину в сторону боксёрского зала, где с недавних пор начал регулярно тренироваться. Нужно выпустить пар…

— Сэр, — приветственно кивнул околачивающийся на входе отставной чернокожий боксёр, прислуживающий в зале. Капиталов за долгую карьеру он так и не нажил, да и тренерских талантов не обнаружилось.

В зале старого соперника, с которым не раз сталкивался на ринге, чернокожий выполнял функции швейцара, а по вечерам и уборщика. При необходимости мог встать в пару к какому-нибудь не слишком шустрому бойцу, но нечасто. Не самая завидная работа, но по нынешним временам и она за счастье!

Да негр и не унывал, будучи записным оптимистом. Постников подозревал не оптимизм, а отбитые мозги… но швейцару симпатизировал.

— Хэнк, — кивнул попаданец, остановившись, копаясь в сумке, — держи.

— Сигары? — Восхитился чёрный, — целая коробка?! Ого! Спасибо, сэр!

— Не бери в голову, — отмахнулся Аркадий Валерьевич, — на улице с мгновенной лотереей привязались, вот билетик и купил. Сам не курю, вот про тебя и вспомнил.

— Дорогие, сэр, — неуверенно протянул швейцар.

— Что хочешь делай, — отмахнулся попаданец, — хоть кури, хоть продавай!

— Спасибо, сэр!

Улыбнувшись, Потников прошёл мимо, вдыхая привычный с детства запах бойцовского зала.

— Сегодня в спарринг становится не буду, — сразу предупредил он тренера, — настроение поганое, могу всерьёз начать.

— С лапами поработаешь, — согласился тот, глянув мельком в глаза, — нормально?

Угукнув, мужчина начал разминаться, не пренебрегая растяжкой. Боксёры и в двадцать первом веке часто относятся к ней спустя рукава, а уж в начале двадцатого и подавно. После лекций Аркадия Валерьевича о подвижности суставов и снабжении мышц кислородом, прониклись, подходя порой за советами.

Попаданец не отказывал, демонстрируя широкую эрудицию и знание предмета. К настоящему времени он имел репутацию бойца-ветерана (не боксёр, но всё же настоящий мужик!), с которым незазорно общаться даже жёстким парням с улиц.

— Ты нормальный мужик, русский, — сказал как-то один из бойцов в порыве откровенности, — понятный. Видно, что образован, но яйца у тебя есть, не то что у умников из колледжей.

— Да там многие… с яйцами, — усмехнулся попаданец.

— Не… они жёсткие, пока в привычном мирке крутятся. Убери у них образование, деньги да родственные связи, так что останется? Слизи лужица. Не у всех, врать не буду — в братствах более-менее… остальные так, амёбы. А ты улицы прошёл, но своё у судьбы вырвал зубами. Приходилось убивать, русский? Глядя глаза в глаза?

Постников улыбнулся криво, но отвечать ничего не стал. Молчание добавило ему очков в глазах бойца, не последнего человека в одной из ирландских группировок.

— Время! — Раздался голос тренера и боксёры остановили тренировку, отдыхая. На ринге к канатам прислонился Тревор, входящий в ирландскую группировку.

— Почему бы и нет? — Подумал Постников, — обратить к ирландцам за помощью. Не Тревор, конечно, слишком мелкая сошка. Но свести с нужными людьми может, здесь главное аккуратно сработать. Слышал я, что ирландцы всем хороши, но по части сохранения тайн не сильны. По родственному, да по свойственному… и вот уже вся округа в курсе.

— Но если продумать всё самому, то вполне реально. Ведь что мне нужно? Несколько человек, которые отследят, что же за сволочь меня за жабры держит! Будет информация, будет с чем к политиканам за помощью обращаться.

— А что? Среди ирлашек много бандитов и много копов, челюсть ставлю, что связи между ними имеются. Детективы хорошие найдутся, деньги на стимуляцию воодушевления имеются. Так что… всё не так плохо, Аркадий Валерьевич! Зажму в кулак яйца этого Луиджи… и ножичком.

Под бравурную музыку, доносящуюся из динамиков, не умеющие танцевать новички разучивают движения.

— Тяжёлый набор, — чуть повернувшись ко мне, говорит Андерсон, — ребята хорошие, но социализация у каждого второго хромает, будто до выпуска их школы родители в вате держали.

— Женское воспитание.

— Оно самое… — с тяжёлым вздохом, — вон… тощенький такой…

— Ларри?

— Он. Родственник мой в четвёртом колене, из Пибоди бостонских. Отец у него в двадцатых состояние делать спешил, тогда у нас экономика на подъём шла. Состояние сделал, а сына упустил… мать занималась. А у женщин что главное?

— Чтоб уроки были сделаны, не шалил и не шумел, — усмехаюсь невольно, вспоминая своё детство, — Да! Ещё чтобы воспитанный и мамочку слушался.

— Вот то-то и оно… и плавать учиться, верхом ездить, стрелять, охотиться… драться наконец, некому получается, а то и вовсе запрещают. Вот Ларри и вырос мамочке на радость… Четыре языка знает, причём один из четырёх — латынь. Не знаешь, зачем латынь нормальному человеку?

— Нормальному незачем… расслабленней двигайтесь, парни! Что вы как марионетки на ниточках!

— Латынь, на рояле играет, рисовать умеет. А вот драться — ни разу не дрался! Домашнее образование, чтоб его! Общался только с приходящими учителями, слугами, да подругами мамочкиными. С детьми если и играл, то под присмотром взрослых.