Василий Панфилов - Полет нормальный

— А хамство… придётся забыть о нём. Да! Нужно предупредить остальных, что мы неверно его просчитали. Яйцеголовые, мать их якорем через жопу! Фрейдисты хреновы, терпи из-за них…

— Спасибо за беседу, Аркадий Валерьевич, — приподняв уголки губ, распрощался полковник, — я учту ваши пожелания и передам их своему начальству. Увидимся… послезавтра вас утроит? Замечательно!

— Может, в самом деле бросить всё на хуй, да и уехать куда-нибудь в Африку? ЮАР, к примеру… там черножопых можно… хотя нет, нельзя. Апартеид есть, а нагнуть служаночку — нет, косо на такое смотрят, как на скотоложество. Да и религиозные они, черти!

— А… на мою жизнь глухих уголков хватит! В крайнем случае, действительно в Южную Америку рвану! Поместье куплю, да малолеточек… там с этим проще.

Дорогу перекрыла толпа манифестантов, с с плакатами и флагами, среди которых хватало не только звёздно-полосатых, но и красных.

— Да чтоб вас, — с злобой выплюнул Аркадий Валерьевич, вылезая из машины, — когда вы наконец сдохнете, коммуняки чёртовы? Не можете выдержать конкуренцию на рынке труда, так вон мостов сколько — с любого прыгай! Манифестацию затеяли… пулемётов сюда, пулемётов!

Толпа качнулась назад, судя по звукам, оттесняемая полицией. Бывший чиновник поспешил сесть в автомобиль и отъехать подальше. К сожалению, беспорядки перекинулись и на соседние улицы, несколько десятков машин попали в пробку.

Припарковав машину вплотную к тротуару, попаданец проверил пистолет, полный самых дурных предчувствий.

— Две обоймы всего, негусто… надо в бардачке возить хотя бы с полдюжины, да патронов пачку. Да и с собой побольше, а то ишь какая толпа экстремистов.

Зазвучали выстрелы, пока ещё глухо и редко. Манифестанты начали передавать куда-то вперёд камни.

— Майдан, — слетело с губ, — настоящий майдан. Раскачивают…

Автоматные очереди поставили точку в этом противостоянии, и толпа стала разбегаться. Как невольно приметил попаданец — организованно, без особой паники.

— Отступление перед превосходящими силами противника. — мелькнуло в голове.

— Помогите, Богом заклинаю! — Застучал в стекло окровавленный мужчина. Опустив ветровое стекло, Аркадий Валерьевич выстрелил в него, а потом ещё, ещё…

— Вот и полегчало, — почти умиротворённо сказал он.

— Пасхальные каникулы проведу в Голливуде, — сообщаю Олаву, собирая чемодан, ты у Зака остаёшься. Да не отдыхать, а работать, не делай такое лицо! Контракты нужно подписать, провести кастинги для актёров.

— Сюда не проще вызвать? — Мрачно поинтересовался родич, давно мечтавший о поездке в мировую столицу кинематографа.

— Смеёшься? — Затягиваю ремни на чемодане, — полторы сотни актёров?

— А… ну да. Может, я всё-таки…

— Не может. Заодно с документами завал разберёшь. Всё, привет Одуванчику!

Сбежав с лестницы, загружаюсь с багажом в такси и отправляюсь на вокзал.

Если быть предельно откровенным, в Голливуд еду не только по делам, но и потому, что нужно на время убраться из города. Вляпавшись сдуру в разборку с гангстерами, завершил оную самым решительным образом, но… не до конца.

Как водится, нашлись друзья-приятели, двоюродные и троюродные кузены и люди, которым моё вмешательство урезало доходы или авторитет. Никому по-настоящему серьёзному дорогу я не перешёл, действия мои местные авторитеты оценили скорее положительно.

Вовлечение несовершеннолетних в занятия проституцией не одобряются не только законами и обществом, но и (официально!) гангстерами. Благородные бандиты скорее надувают щёки, потому как количество несовершеннолетних (порой отчаянно несовершеннолетних!) проституток достаточно велико, но официально гангстеры не при делах и горячо не одобряют подобный беспредел.

Настолько малолетних жриц любви прикрывают только еврейские банды — что есть, то есть. Итальянцы и ирландцы действуют с оглядкой на Католическую Церковь, а та подобных вещей не одобряет. Опять-таки официально… приюты под эгидой Церкви порой больше напоминают бордели. Ну да это уже дела Церкви, а никак не искренних (в подавляющем большинстве) католиков из числа гангстеров.

Серьёзные люди мои действия скорее одобрили, но уголовной шушеры с амбициями Больших Боссов в Нью-Йорке полно, и возвыситься, прихлопнув наглого меня, захотят многие.

Масса примеров в недавней истории гангстерских войн, как такие решительные и дерзкие взлетали вверх по иерархической лестнице или возглавляли собственные отряды. Обычно ненадолго… ну да мне от того не легче. Отмороженных неадекватов и откровенных психопатов среди бандитов низового уровня более чем достаточно.

— Езжай, проветрись, — Провожающий меня на вокзале Рэй устал до чёртиков, глаза красные, но ничуть не расстроен моими проблемами и даже не особо это скрывает. Мои проблемы для него — возможность взлететь, стать не просто неким Техасцем-Рэем, с трудом наскрёбшим деньги на обучение.

Здесь и сейчас формируется отдел силовой поддержки. Как я позже проведу его по документам, да и буду ли проводить… но зарплату, и немаленькую, парни будут получать исправно. Давно пора заводить ручное охранное агентство, да и детективное не помешает.

— Кого зачистим, с кем договоримся… езжай. Без тебя проще будет: нам на охрану не отвлекаться, да и объект раздражения в виде тебя из города уберётся. В Голливуде тебя не тронут.

Рэй с некоторым сомнением поскрёб щетинистый подбородок…

— Кровь под ногтями. Кого он так избивал… или пытал? С него станется — при всей моей симпатии, техасец, оказывается, успел немало наворотить как каратель. Ну да американская армия к этому привычна. Эллиот к тому же туземцев умиротворял, на Филиппинах, кажется. Для него это даже не люди, а скорее двуногие обезьянки, научившиеся разговаривать.

— И даже винить его сложно, воспитали так. Расовая сегрегация во всей красе, теории о неполноценности народов и рас в школах как аксиому [141] Аксио́ма (др. — греч. ξίωμα «утверждение, положение») или постула́т — исходное положение какой-либо теории, принимаемое в рамках данной теории истинным без требования доказательства и используемое при доказательстве других её… дают. Хороший товарищ и надёжный друг, можно доверить жену и деньги, но… палач.

— И при том даже не понимающий собственной ущербности. Хотя… мои воззрения девять из десяти современных американцев посчитали бы ущербными. Выскажи я что-то вслух о недопустимости сегрегации, да начни защищать привычные для моего времени толерантные мысли, так в дурке мигом окажусь.

— Для него… для них это привычный и единственно правильный порядок вещей. Интересно, а что там в двадцать первом веке будет? Году этак к пятидесятому?