Александр Афанасьев - Врата скорби. Следующая остановка – смерть [litres]

Двигались медленно. Абу не переносил передвижения быстрее, чем передвигается верблюд, потому – машина постоянно закипала, и приходилось останавливаться, ждать, пока немного остынет. Британцы – явно терпели это, лишь сцепив зубы – но делать было нечего, это была их служба, от которой никуда не денешься. Часть охраны – ехала верхом на низкорослых, совершенно не похожих на арабских призовых скакунов, кривоногих горских лошаденках. Конвой Его Высочества, как он себя любил называть – составлял более ста человек, и эти сто человек ждали одного, боявшегося ехать быстрее, чем идет верблюд. И это считалось и казалось нормальным…

Сам Абу, ничуть не смущаясь, разговаривал с гостями. Пока говорили не о делах – вполне обычный, типичный для Востока вежливый разговор ни о чем, где собеседники стараются удивить друг друга знанием мельчайших подробностей жизни собеседника и его самых дальних родственников, их деяний, столь славных, что их нельзя не занести в летописи истории. Такие разговоры имели и другой смысл – показать, что ты хорошо знаешь и собеседника и всех его родственников, и в случае кровной мести…

– Аллах… – с этими словами Абу назидательно поднял палец – делит джихад на две категории, джихад фард айн и джихад кифайя. Из них первый – является индивидуальной обязанностью мусульманина, и имеет место лишь тогда, когда совершено нападение на земли, принадлежащие правоверным. Второй вид джихада – является коллективной обязанностью мусульман и может быть объявлен лишь правителем или квалифицированным мусульманским ученым, специалистом по фикху. Хвала Аллаху, у нас здесь я – главный специалист по фикху…

– Это очень правильно – негромко посоветовал Самир – и я посоветовал бы вам предпринять все меры к тому, чтобы на улицах не было всяких глашатаев и кликуш, возбуждающих людей к джихаду. Поверьте, это все будет к вашему же благу, к устранению опасности…

– Ха! – сказал Абу – тот, кто глашатайствует на улицах, тому недолго осталось до темницы. Но я не понимаю, дорогой Самир, какую опасность они представляют лично для меня, эти глашатаи. Это просто сумасшедшие.

– Сумасшедшие, бидуны – сказал Самир – пользуются большим уважением в вашем народе. Бойтесь, как бы они не стали пользоваться большим уважением, чем вы.

– Этого никогда не произойдет, иншалла.

– Остается только надеяться на это. Я говорю вам это для того, чтобы вы опасались больших сборищ людей, куда бы они ни шли, на джихад или на базар. Потому что вернувшись с джихада, гни захотят сместить вас.

Абу тяжело дыша, осмысливал сказанное

– Но как же тогда делать джихад?

– Мелкими группами. Зачем вести большую войну, где русские могут бросить против вас все, что у них есть. А у них есть много, поверьте. Когда они придут – это будет как половодье, от него не скрыться никуда…

– Половодье? – недоумевающе сказал Абу

– Как бурная река, бегущая с гор во время сезона дождей – поправился Самир

Это было понятно любому, кто здесь живет – такая река может свернуть с места и тащить камень величиной с хороший дом. Человека он убивает в считанные секунды.

– Не стоит переходить грань войны с русскими даже тогда, когда вам кажется, что русские слабы и это принесет вам успех – тихо, но убедительно говори Самир – русские сильны именно в такие моменты, они поднимаются всем народом как львы, и не лягут, пока не зальют все кровью. Будьте умнее. Пусть русские постоянно чувствуют ваш острый локоть. Пусть они не смогут жить в покое, но при этом – не переходите грани. Попробуйте сделаться нужным русским, сделайте так, чтобы они в вас видели единственного, кто сможет обуздать эту стихию, единственного кто сможет договориться с племенными вождями. Поверьте – это стоит того. Стоит только стать нужным русским – и вы сами не поверите, на какие высоты вы взлетите и что они вам могут дать…

– Да…

– Поверьте моему опыту, это так. Для вас главная опасность – это не русские, а те люди, которыми вы правите. Не позволяйте им объединяться – никогда, ни под какими лозунгами, даже если они объединяются чтобы славить вас – разгоните. Каждый должен видеть в вас не только хозяина – но и защитника от остальных, от произвола, от беззакония, от грабежа… да от чего угодно. Каждый – должен иметь дело с вами наедине или думать, что он имеет дело с вами наедине. Каждый должен видеть в вас то, что сам хочет видеть…

Самир говорил убедительно, но надо сказать, что в этот момент он увлекся – что простительно, ибо он был в своем роде художником, ловцом человеческих душ, в распоряжении которого был многосотлетний опыт клана спекулянтов и работорговцев. То, о чем он говорил – было политикой настолько высокого уровня, что для лицемера подонка и извращенца, узурпировавшего власть в крохотном княжестве на юге Аравийского полуострова – это было просто не по силам понять. Но вот кое-кто – слушал это внимательно. Тот, кто поставил подслушивающее устройство при ремонте королевского Доджа…

Слушал внимательно и Валид. А вот сам Абу – мрачно думал о том, что все сказанное хорошо, вот только к жизни неприменимо. Вы что же – думаете, что он своими проповедями поднимает людей на джихад? Да как бы не так, больно ему это надо. Да, он говорит о джихаде… а о чем говорить? О тех, кто дает деньги в рост – большей частью это его же родственники? О лихоимцах купцах – которые платят дань ему и конечно же – закладывают ее в цены на базаре? О прелюбодеях… этой темы даже касаться не стоит. Вот и остается, что о джихаде говорить – но любой же разумный человек понимает, что говорить о нем надо, а вот делать…

Это все не он. Это всякая мразь пришлая. Вот кому хвост надо прищемить – так это им. Какие-то подпольные молельни устраивают, проповедуют, людей настраивают. По горам шайки шарахаются, называются Идарат – отряды смертников, непримиримые. Правды и справедливости ищут. Пока что они непримиримы к купцам, едущим через их территории и не заплатившим джизью – а потом что? Эх… помогай Аллах, тяжкие времена наступают.

Тяжкие…

Дорога до города – составляла не менее десяти миль по гористой, идущей под уклоном вниз местности. Несмотря на то, что княжеский дворец считался принадлежащим городу – на самом деле он отстоял от него довольно далеко, к нему шла единственная, узкая петляющая между выжженных солнцем холмов дорога – между княжеским дворцом была даже деревушка, жители которой беззастенчиво глядели на проползающую мимо них торжественную процессию. Мера предосторожности была понятной – не один и не два правителя закончили свою жизнь, будучи или линчеванными разъяренной толпой, либо им не удалось скрыться от войск противника, осадивших город. В замке – был собственный источник воды, большие запасы продовольствия, крепкие стены – а для его осады потребовалась бы небольшая армия…