Александр Ефремов - Там алеет заря 4

"Ага! Значит где-нибудь через годик можно будет попробовать прокатать на трубном заводе трубы из спецстали. Для минометов. Это хорошо!"

Разговор продолжался до часу ночи. И только за полночь все разошлись по своим купе. Несмотря на немалое количество собеседников, литровая бутылка Шустовского коньяка так и не показала своё дно. Дело прежде всего! Да и обсудили далеко не все. Тем более что впереди предстояли личные беседы с каждым из присутствовавших. И не по одному разу, скорее всего. А сколько народу ещё ждёт в Питере или подъедет туда после…

Народ разошелся, но не весь. В купе задержался Горенов, закрыл за выходившим предпоследним Луневым-старшим дверь и снова сел на кушетку напротив князя.

— Тут такое дело, Александр Яковлевич. Вчера, хотя, нет, теперь уже позавчера, — глянув на часы, начал Аристарх Петрович, — из Франции пришло сообщение о смерти главы французского дома Ротшильдов — Альфонса Ротшильда…

— Та-а-ак… — протянул слово Александр, соображая, к чему это приведёт.

— Насколько нам известно, французская и английская ветви семейства теоретически независимы друг от друга. Но в важных вопросах они, да и все прочие, выступают совместно. И скорее всего в случае некоторых разногласий слово остаётся за главой. Но теперь скорее всего главенство в семье перейдёт к главе английского дома, как самому авторитетному. Из этого, как мне думается, следует сделать некоторые выводы. Французская ветвь, которая вела и ведёт бизнес в России, возможно, будет соблюдать ранее достигнутые договорённости. Хотя и не исключен вариант, что либо она сама, либо под давлением главы английского дома попытается их переиначить или изменить в свою пользу. Возможно, английские Ротшильды сами захотят влезть в освоение наших природных богатств помимо французского дома. К этому нужно быть готовыми. Это с одной стороны. С другой же, стоит наверно пока соблюдать достигнутые ранее устные договорённости, но стараться не брать на себя новых.

— Угу, — кивнул Агренев, осмысливая сказанное. — И при этом я никаких новых обязательств во Владивостоке на себя не взял. Впрочем, и не собирался брать. Так что, поговорили и на этом все. А уж английской ветви я точно ничего не должен. Спасибо, Аристарх Петрович! Есть над чем подумать.

Горенин поднялся, подошёл к двери купе.

— Кстати, — уже взявшись на ручку двери, продолжил он, — нам удалось узнать, что прошлогоднее дело о нашем якобы некачественном коркинском угле для паровозов в коридорах Министерства путей сообщения инициировали представители компании "Мазут", которая, как вам известно, принадлежит Ротшильдам и Нобелями. То ли они хотели тем самым прихватить себе новую область сбыта нефтяных остатков, то ли просто создать нам проблему из ничего. Хотя первое вряд ли. Нет у них на это шансов. Будете с Нобелями говорить, имейте это ввиду. В принципе я подготовил "Мазуту" ответную любезность, но это не горит. Тем более что дела Нобелей в Персии теперь полностью зависят от вашего решения.

Горенов ушёл, а Александр про себя усмехнулся: "Да, вот такой у нас бизнес. Банка с пауками".

Наутро импровизированное совещание в купе князя продолжилось. На свежую голову Горенов широкими мазками обрисовал ситуацию в Империи. Она была не самая хорошая. Состоятельные и просто богатые господа начали роптать, что из-за введенного в стране режима экономии сильно возрасли цены на так необходимые им импортные товары. А часть вообще исчезла с полок магазинов. Прямо беда наступила с импортными тканями, одеждой и аксессуарами. Да просто вдруг стало не найти тысячи привычных мелочей. Из ресторанов стали пропадать французские марочные вина и коньяки, португальские и рейнские десертные вина. А как же можно жить без трюфелей, ланчоусов и много прочего? И все это начало попадать в газеты. Там же на страницах начались завывания торговцев импортными и колониальными товарами о порушенном бизнесе, о том, что они не могут выполнить заявки покупателей и так далее. Промышленники жаловались на то, что им стало трудно работать без высококачественного импортного сырья и компонентов. И что правительство должно отменить хотя бы часть временных запретов. Помещики желали льгот и новых кредитов, иногда бурча о поруганной дворянской чести. Все вместе пытались пинать казенные предприятия, а также часть заводов Концерна за то, что те якобы своими демпинговыми ценами грозят порушить отечественную промышленность. И все вместе возмущались тем, что теперь так дорого стало поехать за границу поправить пошатнувшееся здоровье у лучших врачей на иностранных курортах. Ну и много всего прочего хватало. Все это выливалось на страницы газет определённой направленности. И долго игнорировать это было нельзя хотя бы потому, что дворяне составляли правящий класс общества. Частенько туда же попадали стенания о неправедных арестах вороватых поставщиков в казну и интендантов, которые якобы честны аки агнцы, и все обвинения против них есть ложь и провокация полиции и жандармов. По-хорошему ничего нового, но все-таки…

В деревне после сбора очень хорошего урожая ситуация была вполне себе ничего. А вот с рабочими в городах дело обстояло паршиво. Страна только начала выходить из экономического кризиса начала века, как началась война на Дальнем Востоке. А поэтому не во всех отраслях до начала войны рабочие успели вытребовать себе через забастовки приемлимые расценки и заработную плату. И вот в этом состоянии Империя вступила в войну. В отличии от состоятельных господ, народ, понимая, что страна ведёт войну, терпел молча. Забастовок почти не случалось, несмотря на повышение цен из-за отмены золотого стандарта. А в некоторых отраслях типа Министерства путей сообщения и на заводах, работающих на оборону, забастовки вообще были законодательно запрещены. Правительство и даже Император самолично пытались пинать особо жадных промышленников для того, чтоб те выправили у себя ситуацию с оплатой труда рабочих, но получалось это не слишком хорошо. Подобные хозяева находили тысячи причин, почему это никак невозможно сделать. Так что, если не принять экстренных мер, то рано или поздно этот нарыв лопнет и тогда мало не покажется никому. Ну и все увеличивающаяся армия студентов и прочих учащихся старших возрастов как всегда хотела свобод и видела себя спасателем отечества. Впрочем, они были в этом не одиноки. Эсерам периодически удавались их акции, прочие революционеры тоже не сидели без дела. Либералы мутили воду в основном губерниях, но осторожно, с опаской. Так что ситуация выходила так себе. На другой чаше весов имелись победы в войне и в общем-то неплохая патриотическая пропаганда с использованием прессы, кино и слухов. В итоге получалось, как говорится, середина на половинку. А вот когда война закончится, на эту чашу весов нужно будет положить нечто другое, потому как пропаганда и победы прекратят своё действие.