Алексей Живой - Племя равных [litres]

– Но сначала я отрубил ему обе руки, а затем вскрыл горло. И все же это не такая позорная смерть, как быть растерзанным толпой периеков.

Андроникос невольно сглотнул, дотронувшись до кадыка.

– Продолжай, – приказал наварх, – если ты отвечаешь за эти территории, то почему ты бежал? Или ты не спартанец? Твой гармост погиб на дороге, как настоящий воин.

– Потому что нападения с моря никто не ждал, – выдавил из себя Андроникос. – А когда стало ясно, что на нас напали большие силы, да еще с неизвестным оружием, которое сжигает целые кварталы, я почел за благо покинуть город и доложить об увиденном совету эфоров. Тем более что мы ожидали нападения с суши от армии царя Леонида.

– Почел за благо? – усмехнулся наварх. – Ну, конечно. Ты у нас тоже храбрец, не пожелавший умереть во славу Спарты.

Вдоволь насладившись унижением эфора, словно в его лице хотел отомстить всем тем эфорам, которые стояли на пути прогресса и гнобили его лично, а также все изобретения, предназначенные для процветания Спарты, Гисандр немного успокоился. Он узнал почти все, что хотел. Его беспокоил теперь только один вопрос.

– Что тебе известно о нашем нападении на побережье? – спросил он, пристально взглянув в глаза эфора.

Уже начинало светать, и фигура Андроникоса в простом сером гиматии – одежда эфора выглядела даже проще, чем у старейшин периеков – в зыбких предрассветных сумерках все больше напоминала соляной столп.

– Я же только что все рассказал, – пробормотал Андроникос, словно не понимая, что от него хотят.

– Ты рассказал о нападении на Прасии. Тебе известно что-нибудь еще?

– А что, – напрягся эфор, – были и другие? Мне доносили только о том, что в Эпидавр-Лимерах и Зараксе в последнее время появилось много людей, которые подстрекали народ на бунт против эфоров. Больше я ничего не знаю. Мы ждали волнений на суше, но морское вторжение в Прасии было первым открытым столкновением с силами царя Леонида.

Гисандр усмехнулся. Если Андроникос не лгал, это означало, что наступление развивалось так стремительно, как они и задумали. Если, конечно, не лгал.

– Знаком ли тебе эфор по имени Плиник?

Услышав это имя, Андроникос вздрогнул.

– Конечно, знаком. Это достойный гражданин Спарты, которого выбрали на должность эфора совсем недавно, как и меня. Его отправили с проверкой в прибрежные города, сейчас он как раз должен был находиться в Кифанте.

Андроникос помолчал немного, но все же осмелился на вопрос.

– А почему вы о нем спрашиваете?

– Все верно, – кивнул вместо ответа наварх, – он там и находился. Скоро у тебя будет возможность увидеться с этим достойным гражданином Спарты. И обсудить свое незавидное будущее.

– Он здесь? – расширил глаза Андроникос. – Но как он сюда попал?

– На моем корабле. Я захватил его с собой из Кифанты, после штурма города, в качестве трофея. Чтобы преподнести в подарок царю Леониду. Впрочем, как и тебя. Ты же знаешь, как царь Леонид любит эфоров.

Осознав, что Кифанта тоже захвачена, Андроникос побледнел так, что это стало заметно даже в сумерках. Дернувшись, эфор невольно провел рукой по своему горлу.

– Вот именно, – усмехнулся Гисандр, заметив этот жест отчаяния, – ты все верно понял. Ты все же умный человек, Андроникос. Но разговор с тобой меня немного утомил. Мне пора возвращаться к своему царю. Скажи мне только, не затевают ли что-нибудь гоплиты в Селласиях в ближайшие дни?

– Там ждут от меня гонца не позже чем послезавтра.

– Это полезные сведения, – похвалил наварх, – поэтому ты поживешь еще немного. Пока я не передам тебя Леониду. Уверен, ему будет о чем с тобой побеседовать.

Андроникос испустил такой тяжкий вздох, что наварху даже показалось, что тот уже умер. Но нет, эфор по-прежнему стоял среди камней, лишь взгляд его остекленел после слов Гисандра. Убедившись, что тот все еще жив, наварх потерял к нему интерес и обратился к старейшинам:

– Скажите мне, кто вы и чем занимались?

Старейшины наперебой стали рассказывать о том, как служили спартанцам, поддерживая арсенал, мастерские, портовые сооружения и пашни в окрестностях Прасий в порядке. Они рады будут послужить теперь лишь царю Леониду.

– А не боитесь, что завтра придет Леотихид с войском, – усмехнулся Гисандр, видя, как старейшины пытаются спасти свои шкуры, – и отрежет вам за это головы?

Но старейшины, косо поглядывая на стоявшего чуть поодаль Андроникоса, были готовы на все, лишь бы выжить сегодня. Возможный приход армии второго царя был лишь эфемерной угрозой, а посланцы первого уже были здесь и вполне могли лишить их жизни еще до восхода солнца, первые лучи которого показались над горизонтом.

– Ладно, – смилостивился наварх, – сегодня я вас не убью. Посмотрим, как вы сможете послужить новой власти. Я не буду вас защищать, если ваши прегрешения перед общиной были слишком велики. Ведь, скажу по секрету, у царя насчет будущего периеков есть новые мысли. Так что народ вас может растерзать раньше, чем постигнет царская кара. Но вы уже выбрали свое будущее.

Гисандр повернулся в сторону нескольких десятков пленных, согнанных в кучу чуть поодаль.

– А теперь скажите мне, что за люди?

– Это периеки, наши слуги и носильщики, – пояснил Дайомедес, – но большинство из них прислуживало эфору и пришло с ним из Селласий.

– Теперь все ясно, – кивнул наварх, подзывая только что вернувшегося с перевала Архелона, и, указав на периеков, приказал: – Этих казнить, пленные слуги нам не нужны. А этих…

Он обернулся к старейшинам и эфору, которые даже отшатнулись от него.

– Этих… связать по рукам. Возьму их с собой вниз. Я возвращаюсь немедленно, возьму с собой пятьдесят человек. Царь должен скоро появиться в окрестностях Прасий. А ты с двумя сотнями останешься здесь охранять перевал на случай непредвиденных гостей. Будешь стоять здесь, пока не прикажу уйти, и слать мне гонцов дважды в день. На той стороне в дне пути Селласии, да ты и сам знаешь. Там большой гарнизон, от которого можно ждать всего. Как только встречусь с царем – дам тебе знать, что делать дальше.

– Можешь не беспокоиться, – кивнул Архелон, – пока я здесь, никто не пройдет ни туда, ни оттуда. Это, конечно, не Фермопилы, но двести человек удержат этот перевал.

Когда солнце полностью показалось над морем и залило своим светом склоны горы, на которой раскинулись Прасии, пятьдесят спартанцев из «пиратского» экипажа, во главе с навархом, были уже в долине. В самом начале спуска, на кручах, пленные и связанные по рукам старейшины сильно задерживали быстрое продвижение отряда. Они постоянно спотыкались, боясь оступиться и упасть в пропасть. Или пытались присесть без приказа, чтобы отдохнуть, забывая, что еще совсем недавно их жизнь висела на волоске. За это время Гисандр не раз пожалел, что сохранил им жизнь. Однако вскоре его терпение лопнуло. Едва сдержавшись, чтобы лично не заколоть всех старейшин, он разрешил своим воинам то и дело подбадривать пленников пинками и уколами копий. Так дело пошло гораздо быстрее, и, наконец, они спустились в долину, где тропа вновь стала походить на проезжую дорогу.