Алексей Живой - Племя равных [litres]

– Да, мой царь! – воскликнул Хезиод, едва не заплакав от счастья.

– А ты, Юклид? – вопросил он другого воина.

– Я почту за честь сражаться и умереть за тебя! – был ответ.

– А ты, Аминтас?

– Я ждал этого дня, мой царь, всю жизнь, – ответил бородатый крепыш, – и боги услышали меня!

Царь быстро отступил на несколько шагов назад, вскинул руку с копьем вверх и вновь прокричал:

– Так идите за мной, бейтесь со мной и умрите со мной во славу новой Спарты!

Он поднял повыше щит и, развернувшись, побежал навстречу воинам Леотихида, до которых оставалось не более стадии. Тысячи воинов в едином порыве устремились за своим царем, с места переходя на легкий бег. Ощетинившись копьями, две лавины гоплитов, одетых в одинаковые красные одежды, неслись навстречу друг другу по всему фронту, поднимая пыль своими сандалиями.

– Ну, вот и дождались последней битвы, – выдохнул Гисандр, которому полагалось стоять на месте со своим левым флангом, дожидаясь подходящего момента для того, чтобы пустить в ход баллисты. – Темпей, заряжай!

Пока Темпей раздавал каменные ядра артиллеристам, сам наварх неотрывно следил за сближением двух лавин гоплитов, лишний раз убедившись,что черная повязка на рукаве поможет избежать случайных потерь среди своих. А потерь и так предполагалось немало.

После общей сшибки в драке могли случиться разные повороты. Например, неожиданная атака Леотихида на его левый фланг с целью прорваться в тыл и совершить окружение. Именно в этом случае разработанная вместе с царем тактика боя предполагала впервые пустить в ход баллисты. Самому ходить в атаку, без приказа царя, Гисандру на этот раз запрещалось. И наварх нехотя подчинился. Стратегом в этом бою был все-таки царь, а не он сам.

Второй вариант использования баллист предполагался в конце битвы в случае победы. Если потребуется превратить в кровавое месиво оставшиеся отряды врага, не пожелавшие ни сдаться, ни умереть от копья, по-прежнему перекрывавшие движение Леонида к Спарте.

Строго говоря, левый фланг был самым слабым. Он состоял всего лишь из трех рядов гоплитов и прикрывавшего их аркадского лоха – отряда скриритов с легким вооружением. По сути, сейчас все эти воины сами служили лишь прикрытием для главной ударной силы «слабого» левого фланга, которая пока оставалась в тайне, – для баллист. Но ни царь, ни тем более Гисандр не обмолвились об этом. Все эти гоплиты считали, что их цель в жизни – погибнуть в бою с копьем в руке за Спарту. И про баллисты никто из них сейчас даже не вспоминал. Все горели желанием ринуться в бой. Как, впрочем, и сам наварх, привыкший работать мечом не реже, чем думать головой. Но сейчас он тоже был вынужден оставаться на месте и следить за развитием событий. А посмотреть было на что.

За мгновение, перед тем как с грохотом щитов и треском ломаемых копий сомкнулись два ряда гоплитов в красных плащах, наварх успел увидеть, как сошлись в смертельном поединке два предводителя, два царя. Высокий худощавый Леотихид и коренастый, чуть ниже ростом, но шире в плечах – Леонид. Они едва успели обменяться ударами копий, как тут же оба исчезли в облаке пыли, окутавшем место сражения.

Это столкнулись тысячи лучших воинов вокруг них в яростном желании выяснить, кто же из них готов быстрее умереть за родную Спарту. Только каждый видел для нее свое будущее.

«Пусть боги хранят нашего Леонида, – подумал Гисандр, глядя, как облако пыли быстро заслонило берега Эврота, – только бы не погиб он в этой мясорубке. А то без него весь поход потеряет смысл».

Вспомнился отчего-то вдруг еще не родившийся Александр Македонский, который одним из последних полководцев – вот так же сам водил войска в бой, рискуя своей жизнью ради воинской славы. И плевать ему было, что станется с его империей после его смерти. Кураж был важнее. После него полководцы изменились. Стали больше ценить свою жизнь, часто избегая личного участия в бою. Чего одни татарские ханы стоили, взиравшие на сражение из шатра на высоком холме.

«А вдруг Леотихид победит нашего царя и убьет его? – холодок сомнения на мгновение вновь заполз в душу наварха, поколебав его уверенность в себе. Но вскоре исчез, изгнанный светлой яростью воина. – Нет, боги не допустят. Мы же хотим, чтобы Спарта стала самой могущественной в Греции, значит, боги за нас».

Рука вновь была тверда, а глаз остр. И этот глаз увидел, как началась великая битва. Тысячи лучших воинов Спарты кололи и рубили сейчас друг друга по всему фронту. Треск ломаемых копий доносился даже сюда, на левый фланг армии, что стоял недвижимо в нескольких стадиях за спинами сражавшихся. Присмотревшись, Гисандр смог увидеть со своего места, что и левый фланг армии эфоров оставался на своем месте. Это было легко заметить, ведь он стоял на холме. Холмистый берег реки находился чуть выше уровня поля, на котором происходило сражение. А дорога, что вела к мосту, сейчас оказалась в самом центре этой жестокой драки.

Левый фланг Леотихида служил ему также резервом, ведь позади армии была река, и спрятать другой резерв было попросту негде. Разве что перебросить по мосту в случае необходимости. Но если догадка царя Леонида была верна, это было невозможно. И пути назад армии эфоров были отрезаны заранее. Значит, Леотихиду приходилось сразу показать противнику все свои силы, включая резерв. В этом случае кипарисовая роща за спиной воинов Леонида была преимуществом, хотя они и находились в низине.

Так прошло довольно долгое время. Приближался полдень. Гисандр даже заскучал, но ярость схватки не утихала. Поначалу атака воинов Леонида заставила попятиться и даже прогнуться фалангу Леотихида под натиском в самом центре. Так, что почти удалось прорвать ее. Гисандр уже предвкушал, как гоплиты мятежного царя – который, как он надеялся, был еще жив – вскоре окажутся на берегу и сбросят в Эврот своих противников. Но этот же маневр ослабил давление на флангах и позволил, в свою очередь, мощному правому флангу армии эфоров усилить удар. Приверженцы эфората вскоре потеснили гоплитов Леонида к центру и едва не замкнули окружение, неожиданно показав Гисандру свои спины.

Вместо прорыва Леонид мог оказаться в окружении. Такого плана в стратегии главного сражения не было, и момент наступил решающий. Если не вмешаться, то неизвестно, как пойдет битва дальше и чем закончится. Гисандру пришлось принимать решение самостоятельно.

– А ну, расступись, – приказал он своим гоплитам, решившись.

И те, уже не раз повторявшие эти странные движения перед машинами, изрыгавшими камни и огонь на большие расстояния, сделали все безукоризненно. Легковооруженных скиритов вообще как ветром сдуло. Вскоре перед восемью баллистами образовались широкие проходы, сквозь которые можно было вести прицельный огонь.