Александр Воронков - На орловском направлении. Отыгрыш

Но больше всего трудов выпало на долю Федосюткина, в полной мере оправдавшего уже сложившуюся в глазах командующего репутацию. Александр Васильевич давно заметил: острая ситуация у людей с лидерскими способностями подстёгивает креативное… тьфу ты, творческое мышление. Причём так подстёгивает, что мысли несутся с места в карьер. Секретарь, едва услыхав подробности плана, настолько загорелся идеей, что предложил усовершенствовать её в направлении ещё большей пожароопасности. Мартынов мысль подхватил и творчески развил… «школа пожарных», что и говорить!

Вообще, с помощниками проблем не возникло. Почти все ответственные работники, будь то директора предприятий или райкомовцы, собирались оставаться при любом развитии событий. Заранее было определено, что они составят ядро партизанского отряда. И вариант уничтожения оборудования предприятий и произведённой, но не вывезенной продукции, как выяснилось, обсуждался в узком кругу. Так сказать, гипотетически. Ну очень гипотетически, то есть предположить-то было надо, хотя бы просто по логике, но никто не верил, что до такого дойдет. Против человеческой природы это — сидеть и размышлять, как будешь уничтожать созданное твоими же руками.

А гореть в городе есть чему. Пеньковое волокно, верёвки, бумага, древесина…

Годунов зябко передёрнул плечами и потянулся к стакану с горячим чаем.

Поразмыслить над разными вариантами разрешения ситуации — хорошая зарядка для ума. Только вот ему, Годунову, придётся сразу же участвовать в Олимпийских играх и во что бы то ни стало занять место на пьедестале. «Кто ж его посадит, он памятник!» — с невеселой иронией выдало скорое на ассоциации подсознание.

Годунов с усилием провел ладонью по лицу. Поглядел на Федосюткина, устало, чуть ли не отрешенно изучающего расстеленную на столе карту.

— Поедемте-ка, Андрей Дмитриевич, развеемся, оценим работу нашей… гм… полеводческой бригады, а заодно и на станцию заскочим. Завтра с утреца специалист-авиатор прибудет нас инспектировать, и нам ударить в грязь лицом никак нельзя. Одобрит он — тогда и более суровую проверку пройдем.

Из книги Матвея Мартынова «В дни суровых испытаний. Чекисты в боях на Орловщине» (Тула: Приокское книжное издательство, 1972, изд. второе)

В те дни, когда бронированные чудовища Гудериана, одного из самых прославленных гитлеровских генералов, рвались к сердцу нашей Родины, каждый день решал очень многое. Нужно было задержать врага на дальних подступах к Москве. Фронт требовал резервов, и Орловский военный округ с честью выполнял эту задачу. На Орловской земле сформированы были 20-я армия, 258-я стрелковая дивизия и более двадцати маршевых батальонов. Кроме того, порядка ста тридцати тысяч орловцев трудилось на строительстве оборонительных рубежей Брянского фронта.

Во второй половине августа в Орле было сформировано подразделение Оперативно-учебного центра Западного фронта — партизанская школа, которую в целях конспирации именовали «школой пожарных». В её создании участвовал наш легендарный земляк Илья Григорьевич Старинов, которому уже довелось сражаться против коричневой чумы в Испании. В качестве инструкторов и курсантов партийные органы направляли в школу самых стойких коммунистов, комсомольцев и беспартийных патриотов. Имена многих из них ныне известны всей стране.

Золотыми буквами вписано в историю Великой Отечественной войны имя настоящего патриота, старшего майора государственной безопасности Годунова. Как и его товарищ Старинов, А.В. Годунов был в числе советских военных специалистов, оказывавших интернациональную помощь героическим испанским республиканцам, а с первых дней Великой Отечественной войны он находился на тех участках всенародной борьбы, на которых больше всего нужны были его знания, его опыт, его незаурядные организаторские способности и личное мужество. Всегда выдержанный, спокойный, рассудительный, Александр Васильевич был неизменно тактичен с окружающими, даже в сложных ситуациях не теряя присутствия духа, а склад его речи, несколько удивлявший слушателей, выдавал его происхождение: его отец и дед учительствовали в сельских школах, неся в крестьянские массы не только просвещение, но и революционные идеи. С этими идеями пришел на Балтийский флот юный Александр Годунов, плечом к плечу со своими товарищами с первых дней Октября вставший на защиту молодой Советской Республики.

Когда над нашим городом нависла непосредственная угроза, Ставка Верховного Главнокомандования направила товарища Годунова в Орёл, наделив особыми полномочиями. Утром 30 сентября 1941 года жителям населенных пунктов, находящихся на территории военного округа, было объявлено о создании Орловского оборонительного района. А.В. Годунов возложил на себя нелёгкие обязанности командующего в тяжелейших условиях: не хватало бойцов, оружия, боеприпасов. Но коммунист Годунов, твердо помня слова товарища Сталина, что нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять, был уверен и в том, что любой город большевики могут превратить в крепость. В тот же день он с отрядом чекистов прибыл в Дмитровск-Орловский. На этом рубеже предстояло задержать бронированные гитлеровские полчища…

30 сентября — 1 октября 1941 года,

Орёл

Ага. Вот прямо сейчас, бегом и вприпрыжку. Кто «стремит полёт», а кто — с этими самыми «птицами» сношается в особо извращенной форме: «уши в масле, нос в тавоте, но зато — в Воздушном Флоте». Так говаривал давно, ещё до войны, обрисовывая будущее нерадивых курсантов, Фёдор Иванович, зануда и сквернослов, зато настоящий военный пилот, хоть и в прошлом, а теперь — отличный инструктор и просто хороший человек. Поэтому начальство ему все прощало, а курсанты-девушки были попросту в него влюблены. И она, Маринка, тоже… ну, самую малость. Что же до грубости — этим её не отпугнешь. Всю жизнь рядом с железнодорожниками, а они ещё и похуже сказануть могут, особенно если подвернешься под горячую руку.

В который раз за последние недели вспомнилась ехидная инструкторская поговорка — и снова стало обидно до слез. Не помогли ей ни полученное в тридцать второй школе — говорили, одной из лучших в городе! — среднее образование, ни усидчивость на занятиях и целых восемь часов налёта в осоавиахимовском аэроклубе, где посчастливилось впервые подняться в небо. Усталый, как будто бы ко всему на свете уже безразличный районный военком раз и навсегда определил Маринкину судьбу. «Без приказа женщин… да каких женщин! Девчонок сопливых!.. — зашелся надсадным кашлем и отрезал со злостью: — Короче, в бой вас я не пущу. И никто не пустит! Хоть с самим секретарём райкома комсомола ко мне приходи». Знал ведь уже, наверняка знал, что райком уже закрыт — кто на фронте, кто в истребительном отряде. Ну да Маринка и сама не лыком шита!..