Сергей Протасов - Чужие берега

Сам Осакский залив к утру тоже опустел. В его северо-восточной части в огромном количестве чернели обгоревшие остовы уничтоженных судов. В Кобе и Осаке все еще вставали дымные столбы многочисленных пожаров, а рыбаки и мелкие перевозчики, всегда сновавшие в этих водах с первыми лучами солнца, опасались выходить в море. С сигнальных постов южной части пролива Кии сообщали, что видят многочисленные дымы. Русский флот уходил в океан.

Тем временем «Аврора» к рассвету шестого июля уже обогнула с юга остров Кюсю. Расставшись с флотом накануне вечером, Егорьев начал свой рейд с набега на залив Саэки. Крупных судов там обнаружено не было, а пароходов вообще было только два, и те не более трехсот тонн водоизмещения, жавшихся к самому берегу в глубине залива. Вяло обстреляв скопление парусников и оба эти судна, крейсер покинул залив. По причине непривлекательности целей использовали только остаток старых, непереснаряженных снарядов, да и то в весьма ограниченном количестве.

Выйдя в Тихий океан, взяли курс на юг-юго-восток, начав удаляться от берега. Ход увеличили до четырнадцати узлов. Вскоре обнаружили большое парусное судно, шедшее встречным курсом с правого борта. Передали фонарем приказ остановиться, но оно повернуло к берегу. Немедленно двинулись на перехват и скоро выстрелом под нос остановили шведский трехмачтовый барк «Гетеборг», направлявшийся в Модзи с грузом угля и машинного масла. Поскольку до берега было не более пяти миль и море позволяло прогулки на веслах, экипаж был высажен в шлюпки, а судно подожжено, после чего «Аврора» повернула на юго-восток, где на горизонте показалась группа дымов.

До наступления темноты выяснить, кому они принадлежали, не удалось, но уже ночью справа по курсу были обнаружены вспышки фонаря, явно передававшего какой-то сигнал. Прочитать морзянку не удалось. Получалось что-то невнятное. Осторожно двинувшись на сближение, вскоре обнаружили огни неизвестного судна. Обойдя его по кругу, никого более не обнаружили и решили повторить виденный недавно сигнал, показав его незнакомцу.

Пароход сразу откликнулся, моргнув тремя короткими вспышками, и пошел к крейсеру. «Аврора» довернула навстречу, держа малый ход и приготовив орудия к бою. Когда корабли разделяло уже менее полукабельтова, с мостика крейсера через мегафон по-английски приказали лечь в дрейф, выключить все огни и не пользоваться радио.

На встречном пароходе все исполнили неукоснительно, почти сразу ответив на ломаном английском, что являются японским армейским транспортом «Кума-Мару» и следуют в Хиросиму. Это сообщение тут же повторили на японском, попросив назвать себя.

С «Авроры» ответили, снова по-английски, что высылают шлюпку с офицером. К этому времени крейсер уже вплотную приблизился к остановленному судну, так что морочить голову было бесполезно. Несмотря на ночь, кириллица в названии на борту читалась невооруженным глазом.

Поднявшиеся на палубу транспорта русские моряки обнаружили множество раненых, больных и инвалидов. Беглый осмотр трюмов, мостика и каюты капитана ничего не дал. Нашли лишь мешки с ячменем и рисом, а в ходовой и штурманской рубках дымились свежие горки пепла. Все секретные документы, карты и сигнальные книги были сожжены или выброшены за борт. Из оставшихся судовых документов выяснилось, что пароход идет обратным рейсом из Чемульпо, не имея генерального груза, и доставляет в госпитали Хиросимы и Куре раненых, тяжело больных и списанных из армии по инвалидности солдат. Даже на первый взгляд было понятно, что пассажиров на борту гораздо больше положенного.

На вопрос об этом шкипер заявил, что из-за нехватки транспортов их пришлось взять почти вдвое против нормы. Перевязочные средства закончились еще вчера, лекарств нет. Оба врача, выделенные в сопровождение, не спят с самого выхода в море, пытаясь, хоть что-то сделать, так что капитан был бы признателен, если бы покончили с формальностями быстрее. Он сказал, что сам в прошлом морской офицер, потому все понимает и ни в чем не винит русских. Просто его пароходу и всем, кто на нем оказался, не повезло. Такова судьба. Ни капитан, ни его помощник не скрывали, что перевозили грузы для японской армии на континенте, держались спокойно, ни о чем не просили. На вопрос о других судах, возможно, находящихся поблизости, просто не ответили.

Результаты досмотра голосом сообщили на державшийся рядом крейсер. Хотя «Кума-Мару» был новым судном в две с лишним тысячи тонн вместимости и полным ходом более двенадцати узлов, а потому мог стать вполне приличным призом, его все же решили отпустить. Из шлюпки на пароход передали все имевшиеся медикаменты и, пожелав счастливого пути и не встречаться более до окончания войны, отвалили от борта. Японский капитан еще долго провожал русский крейсер напряженным взглядом, ожидая мину в борт или залпа из темноты, но ничего так и не произошло.

Отпустив «Кума-Мару», двинулись дальше. Встречных судов более не попадалось. Решили довернуть западнее, но также никого не встретили и повернули на юг. Всю первую половину ночи шли этим курсом большим ходом. Через пролив Осуми прорываться не решились, считая его перекрытым дозорными силами противника. С навигационной точки зрения этот путь был самым оптимальным, а потому не безопасным.

Конечно, крейсер имел все шансы успешно пройти через него с боем, и даже с серьезным ущербом для противника, но тогда главная задача по дезинформации японцев была бы сорвана. Решили попробовать обогнуть Танегасиму с юга, после полуночи снова повернув на юго-запад и уменьшив обороты на винтах.

Так шли, пока не обнаружили огоньки рыбацких флотилий под восточным берегом острова. Осторожно начали приближаться к ним. Исходя из опыта плавания у японских берегов, считалось, раз есть рыбаки, боевых кораблей поблизости нет.

Ориентируясь по тусклым фонарям и ведя постоянный промер глубин, удалось подобраться вплотную к острову. Вскоре смогли точно определиться по береговым ориентирам. Это позволило скрытно обогнуть его с юга и подняться к северу проливом Танегасима. Сокращая расстояние, этот маршрут позволял одновременно избежать пересечения вероятных японских дозорных линий, возможно, уже развернутых южнее Кюсю.

К рассвету крейсер миновал проход между островами Мисима и Такесима, лежащими примерно в двадцати милях к юго-западу от залива Кагосима. Здесь рыбаков было гораздо больше. Они спешили в море на рассветный лов. Их многочисленные флотилии, формировавшиеся под берегами островов с обоих бортов и выдававшие себя огнями керосиновых фонарей, имевшихся на каждой шхуне или джонке, позволяли ориентироваться в проливе, где имелась одинокая скала, Шова, вокруг которой тоже были лодки.