Сергей Протасов - Чужие берега

Разделение транспортов предприняли из соображений безопасности, чтобы в случае обнаружения не попасть под раздачу сразу всем скопом. Если случайный пароход или парусник обнаружит два судна недалеко друг от друга, это будет вполне обычным явлением, хотя, учитывая обычно пустынный район моря, все же несколько странным. А вот если в этом, необитаемом, районе будут толпиться сразу четыре крупных парохода, это наверняка вызовет подозрения у кого угодно. Егорьев оценил и одобрил это решение, полностью согласившись с его необходимостью.

Также ему сообщили, что стоянка на Окинаве после ухода крейсеров обошлась без происшествий. «Днепр» спокойно догрузили до почти полных запасов и отправили в море. «Ливония» с почтой ушла в Сайгон еще пятого июля. Никаких судов рядом с Окинавой или островами Бородино ни с «Китая», ни с «Метеора» до появления «Авроры» не видели.

Хотя обстановка была спокойной, имелся серьезный повод для волнений. Угля на «Авроре» оставалось совсем мало. Поскольку немедленная бункеровка была невозможна из-за состояния моря, а того, что имелось в ямах на крейсере, могло хватить только на переход до островов Рюкю, да и то с натяжкой, следовало немедленно выдвигаться в направлении уже знакомой Окинавы. Там либо где-нибудь в ее окрестностях предполагалось пополнить запасы. В целях экономии на «Авроре» оставили в работе только пародинамо, для обеспечения беспроволочного телеграфа. «Метеор» взял крейсер на буксир, что позволяло передвигаться со скоростью до пяти узлов, если погода не испортится. Эта сцепка двинулась в сторону второй пары пароходов, к которой для связи отправили «Китай».

При этом на «Авроре» немедленно приступали к профилактическому послепоходовому ремонту котлов, паропроводов и холодильников с заменой или заглушкой вышедших из строя трубок. Переходы на больших ходах в течение почти трех суток не прошли для силовой установки даром. Так что не воспользоваться моментом было бы глупо. Однако на всякий случай одновременно разбирали только агрегаты одного машинного и одного котельного отделения, чтобы иметь возможность дать ход при появлении опасности.

Учитывая, что ожидалось появление всей нашей эскадры в течение одного, максимум двух, дней, объединение конвоя под защитой пушек крейсера позволит быстрее встретиться, используя радиостанцию «Авроры». Однако все из тех же соображений безопасности решили, что если в условленное время Рожественский не появится, придется отправить «Китай» и «Аврору» для разведки и бункеровки к островам Рюкю. А «Метеор», «Корея», имеющая ценный груз для гарнизона Цусимы, и трофейный «Олаф» еще смогут остаться в районе ожидания до истечения контрольного времени. Заранее обусловливалось, что при появлении главных сил уже после ухода разведки будет дана телеграмма для «Авроры».

«Китай» после полноценной бункеровки крейсера должен был также отправиться в Сайгон, так как его трюмы опустеют. Егорьев считал, что «Аврора», проведя профилактику механизмов и пополнив запасы, получит возможность спокойно осмотреть рейд Наха, куда уже могли заглянуть японцы с проверкой своей телеграфной линии. Вкусив добычи, он снова рвался в бой, хотя и понимал, что это большой риск для его не слишком резвого, хотя теперь и хорошо вооруженного крейсера. Но встреча с полноценными боевыми кораблями в столь удаленных водах казалась все же маловероятной, а бой даже с несколькими вспомогательными крейсерами, в виду явного огневого превосходства, был для бронепалубного крейсера не слишком опасен. Зато имелся шанс застать за работой какой-нибудь корабль-кабелеукладчик. Такой трофей Тихоокеанскому флоту точно пригодился бы.

После осмотра рейда Наха можно было начать крейсерство у Шанхая и Квельпарта, до получения дальнейших распоряжений. О предполагаемом районе поиска и ближайших планах Егорьев намеревался сообщить на Цусиму по радио, а в штаб флота во Владивостоке телеграммой, отправляемой с «Китаем». Получить дальнейшие инструкции вполне было возможно, используя станцию находящегося теперь в Озаки «Олега», обладавшую большим радиусом действия. Все эти соображения он изложил в рапорте, который отправлял в Сайгон вместе с другими бумагами.

Пока офицеры просчитывали все возможные варианты дальнейших действий, добрели до второй пары пароходов. Смеркалось. Горизонт был пуст. Встретиться в этом районе с кем-либо ночью казалось маловероятным. Егорьев распорядился не начинать никаких работ до утра, дав людям заслуженный отдых.

Ночь прошла спокойно. Пароходы и крейсер тихо качались на океанской зыби, неторопливо пробираясь на запад. Уже утром следующего дня, на всякий случай, не полной мощностью передатчика передали позывной «Авроры». Он был принят на флагманском «Орле» сразу после поднятия флага, о чем немедленно получили квитанцию и ответный позывной с просьбой обозначить свое место.

Видимость была не ограниченной, до самого горизонта. Передав телеграмму с указанием своих координат, с «Авроры» подняли сигнальный змей с вымпелом для облегчения поиска главным силам. Его, вероятно, вскоре и обнаружили с эскадры, так как уже через два часа с севера показались ее дымы.

Сразу после получения телеграммы начали поднимать пары в дежурной кормовой кочегарке, где ввели в действие четыре отремонтированных котла, так что через сорок минут «Аврора» имела под парами среднюю машину и могла самостоятельно держать место в строю. Ремонт остальных механизмов можно было спокойно продолжить под опекой флота. По докладу старшего механика Гербиха, силовая установка находилась в относительном порядке и для завершения работ много времени не потребуется. Это подтверждало ее репутацию как самой надежной из всех крейсеров серии [11], но нужно было еще не менее 20–22 часов.

Вскоре по сигналу с мостика «Китай» подошел к «Авроре». Держась впритирку к борту, он начал передавать грузовыми стрелами на палубу связки мешков с углем. Погода совершенно этому не способствовала. Многократно меняя курс, пароход и крейсер никак не могли найти оптимального взаимного положения. Всякий раз, когда «Аврору» поднимало на волне, «Китай», наоборот, проваливался в ложбину между ними, и наоборот. Так и скакали, как мячики, а если вдруг задевали друг друга, лязг и грохот стоял ужасный. Но выбора не было. Предстоял океанский переход, а без срочного пополнения запасов топлива это было невозможно. Предстать перед всем флотом несамоходной плавучей батареей, ведомой на буксире каким-то транспортом, не желал даже самый разгильдяистый матрос.

За четыре часа адской работы, сваливая мешки прямо на палубе там, куда они попадали из-за качки, смогли передать только 64 тонны. При этом свешенные вдоль бортов обоих участников «авантюры» основательные пеньковые кранцы размочалило почти сразу. Однако работу продолжали. В итоге свернули стволы двум трехдюймовкам, сломали шлюпбалку, оборвали несколько тросов рангоута, покалечили троих из экипажа крейсера, а на пароходе погнули одну из грузовых стрел, изрядно проредили рабочий такелаж, помяли борт, порвав обшивку на юте, «запороли» одну из лебедок, а не менее двух десятков мешков все же утопили [12].