Павел Кучер - Апокриф Блокады

— Галина, вы тоже заметили? — опять меня дергают, — Извините, профессиональная привычка оценивать настроение аудитории, — профессор явно избрал меня индикатором для проверки доходчивости своих бредней, — Половина собравшихся здесь — понимает меня с полуслова, а половина — не понимает вообще… Вам странно?

— Скорее удивительно… — вечерок сегодня выдался совершенно безумный, надо соблюдать осторожность.

— На самом деле всё просто! — очень может быть, только чему радоваться? — Преподавание основ научного коммунизма, в СССР, прекратилось со второй половины 1990 года. Все, кто получали высшее образование до упомянутой даты — зубрили общественные науки, как при царизме "Отче наш". Статью Ленина "Задачи союзов молодежи", например, конспектировали, а часто тупо учили наизусть. Уж очень она программная… Учившиеся в отечественных вузах после 1991 года о наличии огромного пласта этой довольно специфичной информации — не подозревают. Результат — перед вами. Наглядное подтверждение мысли "История никого ничему не учит"…

— Николай, прекрати паясничать! — теперь не сдержался и окликнул оппонента по имени Смирнов.

— Терпи, Андрюша, — ласково парирует Радек, — Ты же сам хотел узнать, как дошел до жизни такой? Картина проясняется?

— Я хотел узнать — какая перспектива нас ожидает, и что ей противопоставить? — полковник опять сердит.

— Поздно, голубчик, пить боржоми… если печень отвалилась, — по помещению катится нервный смешок… — Мы все, по твоей милости, угодили в старую надежную ловушку — торжественно вляпались в катастрофу, а потом оказались не готовыми признать собственную неспособность управлять событиями или добровольно уступить руководство более достойным… Пока не получили пинка под зад…

— Это вам ещё крупно повезло… — Смирнов старается выдержать тон, — некоторые пострадали сильнее…

— Именно так! "Импичмент, прямо на рабочем месте" и вынос тела вперед ногами, — поддакивает Радек, — И всё потому, что некоторые начальники поспешно забыли вещи, которые в них насильно вбивали много лет…

— Например?

— "Советская власть — это живое творчество масс", — опять заплесневевшие лозунги. Старые начетчики… — Один из величайших политических гениев ХХ века оставил вам готовый к употреблению набор рецептов, а вы даже не попытались ими воспользоваться. Стыдобушка… — а нас учили, что Ленин — это злодей и авантюрист…

— Был тут один умник, который попытался, — Смирнов разошелся, — И где он теперь? В расстрельной яме!

— Тот умник — сам себя перехитрил. Попытался, с одной задницей, успеть на три базара сразу… — опять они о Володе в третьем лице? — Только, в отличие от некоторых, он своего почти добился. Советская власть — отличный инструмент. Могучее орудие и оружие… Вся беда, что из слабых и блудливых ручонок, заточенных подписывать бумажки или скрести ложкой по тарелке, он сам собой выворачивается. Причем, попадает неумехе точно в лоб. Вот и получили результат — система "сетевой" самоорганизации все подмяла. А мы теперь сидим и пьем чай… Что и кому не нравится?

Смирнов, наконец, перестал вышагивать по хлипкому половому настилу штабного "модуля" и занял своё место. Принял величественно-расслабленную позу. Если бы ещё и пальцами по столу не отстукивал — я бы ему поверила. Но, он — барабанил… И исподлобья разглядывал то меня, то профессора с видом скучающего эстета… Право, как знакомо… и скучно! Оба местных "лидера" поочередно выпендриваются перед одинокой самочкой. Оно понятно. Радек мужчина видный, но пока он болел — всех барышень расхватали. И полковник лопухнулся. Старые петухи распустили хвосты… Один похваляется остатками власти, второй давит интеллектом. И ни тот, ни другой, пальца Володи не стоят. Мстительно представила, как бы он словесно осадил второго и поставил на место первого. Картина получилась яркой. Почувствовала, что улыбаюсь. Полное впечатление, что сам Володя сейчас незримо присутствует среди нас и давит на спорщиков авторитетом… Тьфу! Похоже, спровоцировала…

— Мне не нравится, когда облезлый штатский, в самодельных галошах на меху (надо понимать, Ахинеев), за неполных пять минут, на каком-то левом митинге, как дважды два объясняет солдатам, что все их законные командиры — не офицеры российской армии, а чудом отвертевшаяся от расстрела за измену Советской Родине "продажная контра"… — сквозь зубы цедит начальник обороны, — Мне не нравится, что теперь, получая мои приказы, подчиненные сначала обдумывают услышанное, а не бросаются сразу их выполнять… Мне вообще не нравится ваша анархия…

— Не стесняйся, Андрюша, — подбадривает оратора профессор, — Здесь собрались только свои. Продолжай.

— Собственно, всё уже сказано… — пожимает плечами полковник, — Нарушение субординации — гибельно…

— Следовало бы ещё добавить о прискорбном безвластии и кровавом произволе дорвавшегося до оружия быдла, — профессор поворачивается ко мне, — Галина, у вас свежий взгляд на обсуждаемые вещи… Вокруг царят бардак и беззаконие? Пьяная морская пехота, среди бела дня, пристаёт к беззащитным дамам? — он заигрывает?

— Ни единого случая… — пьяных, кстати, я тоже не видела ни разу. От постоянного нервного напряжения и ненормально жирной диеты, мизерная порция алкоголя сгорает в организме мгновенно, — Мы тут тихо живем.

— Убедился? — кажется, меня подначили, как ребенка. Зато, профессор получил новый аргумент для спора.

— Считаю, что, приступая к любому новому делу, подчиненные должны ставить начальство в известность, — Смирнов всё понял и теперь заходит с другой стороны, — Особенно, когда это новое дело опасно для жизни…

— И рисковать услышать от командира "не дозволяю"? — откровенно усмехается Радек, — Перебьёшься…

— Тогда, какое право они имеют обсуждать и оценивать действия руководящего состава? — ах, вот оно что.

— Видишь ли, Андрюша, — вкрадчивость профессора напоминает осторожность рыбака, подсекающего крупную добычу, — Когда самый главный начальник уже переоделся в женское платье и требует подать "мотор" к черному ходу Зимнего дворца, спрашивать — "А куда это вы, Александр Федорович, в таком виде собрались, на ночь глядя?", немножко поздно. Надо — или молчать, делая вид, что всё идет нормально, или — стрелять. Не ожидая приказа. Маски сброшены… Любой приказ, исходящий от подобного "руководства" — заведомо преступный.

От последней фразы Смирнов заметно дергается… Похоже, его задело за живое или это какой-то код. А! Радек намекает на знаменитую историю бегства из Петрограда главы Временного правительства Керенского…

— Если руководство мегаполиса, к которому подступает враг, на словах провозглашая, что город не будет сдан, тем временем вывозит (списывает для последущей левой перепродажи) запасы продовольствия, прекращает подготовку коммунального хозяйства к зиме и, для верности, отключает жителям телефонную связь, — продолжает тем временем профессор, — это уже железный повод взять его за шкирку и оптом прислонить к ближайшей стенке, даже не заморачиваясь подробным разбирательством. Враги! Клейма негде ставить… Только не надо тут заявлять, что партийная власть "по закону" имела право поступать, как хочет её левая нога. Именно для таких случаев Советская власть — выше партии, закона и даже государства. Она — прямой выразитель воли народа, действующий в его интересах. Ясно? Любые трепыхания против интересов народа — преступление.