Павел Кучер - Афинская ночь

— Почему не докладывали?! — так, начальство определенно изволит гневаться…

— Кому? О чем? — словно маленькая девочка захлопала ресницами филологиня, — Вы в России или где? Сказано — низ-зя, значит — низ-зя, — и невоспитанно показала язык, — Своей волей — под молотки никому не охота.

— И что думает "эксперт"?

— Говорит — пока, всё нормально. А вот с местнуми бурятами, заводить связи "по понятиям" — уже скорее бесполезно. Скотоводы!

— И что с того?

— "Тейповая мораль". Ну… — поправилась Ленка, — "первобытный расизм". Только я и мои родственники — настоящие люди, достойные уважительного отношения. Соседи — уже скорее враги. А все остальные двуногие — максимум, говорящие животные и законный объект угнетения… С нами — они обязательно попробуют вести себя "по беспределу". Нашкодить и смыться верхами. Без стрельбы — там не обойдется. Номады — всегда считали себя более привилегированными, чем любые оседлые народы, за счет "транспортного бонуса" и "свободы передвижения". Те же "вертикалы", только вид с боку…

— Можно про схроны, чуть подробнее? — ожил говорящий ящик, — Тунгусы туда заходили чисто "для посмотреть" или, хоть иногда, пережидали внутри непогоду?

— Это как раз и непонятно, — филологиня пожала плечами, — Ребята рассказывали, что свежей золы в печке — не замечали. Дрова — тоже не тронуты. Зато рядом с топором, на пустых нарах — в последний раз валялась вязанка шкурок… Как раз позавчера вернулись. Сегодня — опять группа пойдет.

— Ша! Всем молчать, слушать сюда! — откуда в тощеньком и невысоком Льве Абрамовиче взялось для крика столько воздуха, что мне уши заложило — сокровенная тайна еврейского народа, — Вы все, уже сдурели, да? И нечего на меня так смотреть! — а зрелище ещё то, от своего первобытного вопля завхоз — даже не побледнел, а поголубел, как свеженький покойник, — Некоторым, — он окинул собрание горящим взглядом пророка Моисея и схватился за сердце, — что бы просрать своё счастье — не надо вешать зеркало в туалете… Азохен вей!

— Тунгусы предлагают менять топор? — первым догадался далекий Ахинеев, — На шкурки?

— Ты, толстый, вообще заткнись! — неожиданно ощерился наш хозяйственник, — Сколько раз вам говорил о производства для нужд "обменного фонда"? И где оно теперь, я всех спрашиваю?! А кто обещал, к ноябрю, сделать "тумбовый" светильник, с двухнедельным сроком горения? Полюбуйтесь-ка, на него — под задницей уже вовсю полыхает, а у него… вашу мать… наверняка, ещё ничего нет!

— Заготовки есть, — недовольно загудел селектор, — раз горит, к вечеру один соберу.

— Я тебе устрою — "к вечеру"! — буквально взвился под потолок завхоз, — Что б этим же утром! До выхода рейдовой группы! Надо создать в схроне условия цивилизованного товарообмена… Что за люди?!

— Мне спать когда-то надо, или нет? — ещё более недовольно отозвался селектор…

— Некогда! В могилах отдохнем! — загребущая лапа ухватила с полки заветную склянку стимулятора, — Конфисковано, на нужды Мировой Революции! — и тут же прошипел селектору, — Даже не надейся! Я к тебе сейчас лично забегу. Тут Галочка нахимичила замечательное средство от лени…

— И что на это скажет Смирнов? — прервал завхоза каудильо.

— Вот сами у него и спросите! — Лев Абрамович сгреб со стола пистолет и деловито рванулся к выходу, — Если сильно понадоблюсь… — он покосился в мою сторону, — я на узле связи! Галочка, не обижайтесь, вам зачтется. Хотите песцовую шубу? — в затылок дунул ветер со снежинками, щелкнул дверной замок… В помещении "модуля" стало просторнее и ощутимо холоднее.

Каудильо некоторое время угрюмо созерцал опустевшее место сбежавшего оратора. С одной стороны — (и скорее всего) — Лев Абрамович врубается в ситуацию глубже всех. И счет времени действительно идет на часы и минуты. Бизнес — он и в средневековом Прибайкалье бизнес. День год кормит…

— Меня уже в упор не видят? — вопрос законный, хотя и чисто риторический…

— Вячеслав Андреевич! — обворожительно оскалбилась Ленка, явно кося под ведущую популярного телешоу, — Мы вас просто обожаем! Сказали, что Смирнов будет жить? Всё, вопрос закрыт!

— Просто, — язвительно продолжил за неё каудильо, — пока он сидит под замком, всех остальных поставят перед фактом "злостного неисполнения приказа"… И это сойдет с рук. Прецедент!

— Мы тихонько, — посерьезнела Ленка, — А то, в самом деле, вместо "великого похода за бабами" — начнутся попытки самоволок. Со вшами и обморожениями… Если честно — в скорый успех контакта — я не верю. Тунгусы запуганы насмерть. От выходов к рыбным ловам и луговинам, годным под пастбища — буряты их уже давно отжимают. Причем, беспощадно. И тем не менее — Лев Абрамович прав!

— Посмотрим, сказал слепой, — саркастически оценил последний спич говорящий ящик…

— Что там ещё за "тумбовый светильник"? — сразу вспомнило про Ахинеева начальство.

— Таежная этика! В местах общественного пользования, полагается либо — оставлять в кострище-очаге тлеющие угли, либо — класть на видном месте спички. Зимой, в тайге и "на северах" — огонь, это жизнь. Кто поступает иначе — жлоб, грубо намекающий, что "зимовье" его и только его…

— Про спички аборигены не знают. Да и откуда у нас спички. А что значит постоянно горящий огонь? — от внимательности у филологини раскрылся рот.

— Огонек в ночи — это знак, "приглашение к очагу". Общемировая культурная норма…

— Голдан про такое не рассказывала…

— Мелкая, ишшо, патамучта, — добродушно отозвался селектор, — У них сейчас — война на уничтожение. Не до этики. На открытых местах "маяки" ставить нельзя. В лесной глуши — вполне…

— А вдруг их перестреляют, из засады? — Соколов смирился с фактом дипломатической активности подчиненных и принялся профессионально оценивать риски.

— Сомневаюсь, — снова разулыбалась Ленка, — Тунгусы — это единственный сибирский народ, который очень долгое время (практически, до XVIII века), принципиально не пользовался оборонительным вооружением. Им не надо! Друг с другом — они не воюют, а убивать, даже чужаков, из засады, в спину, хитростью или ядом — считают недопустимым. За что постоянно страдают… И очень хорошо, кстати, что у наших мальчиков нет ни кольчуг, ни касок.

— Типа — признак наивного миролюбия? — поперхнулся остатками моего зелья каудильо.

— Вроде того… В состоявшейся истории, тунгусы только через век-полтора общения с нашими "землепроходцами" (когда стало некуда убегать) — начали ковать себе нагрудные ламеллярные доспехи, по образцу трофейных. Но, по прежнему "с открытой спиной"! Хотя, для степных кочевников Средней и Восточной Азии, полные кольчужные доспехи "круговой защиты" — привычная деталь одежды с начала местного Железного Века.