Павел Кучер - Магам земли не нужны

— Банальщина…

— Скорее, первая часть "пароля-пропуска". Вторая часть табу. Неназываемые признаки по которым определяют и уничтожают врагов. Уже не глядя — свои они, чужие или кровные родственники.

— Как в "Ясе" Чингис-хана? — хищно подобрался Плотников, даже глаза засветились…

— Примерно. "Яса" сравнительно недавнее свидетельство штурма "барьера Данбара". Не дошедшее до нас целиком. В полной версии "культурного кода человечества" — содержится однозначное требование: "Пойманных с поличным людоедов, садистов и предателей — убивать вместе с семьями". Без всякой жалости, оправданий или оговорок. Представляете? Иначе — всем крышка. Они — больше не люди. Они опасные выродки, вероломно притворяющиеся людьми. Им всем — нет ни прощения, ни срока давности.

— Да рассказывали мне про умельцев разнообразить рацион белковой пищей, — каудильо понизил голос и зябко поежился, — "Людоедскую" семью, в голодном 1946 году пойманную на воровстве покойников (военный госпиталь у нас тогда работал и свежие трупы умерших от ран — редко хоронили в тот же день, складывая в сарае на задворках) — даже не стали "преследовать по закону". В первую же ночь подперли двери дома бревнышком и запалили, со всех четырех сторон. Разом порешили и старых, и малых, с кошками, собаками, чада и домочадцами… А тех, кто пытался выскакивать из огня в окна — запихивали обратно вилами. Ближе к обеду следующего дня — приехал участковый милиционер. Брезгливо поковырял палкой угли (смешанные с костями) и — "закрыл дело" (с формулировкой — "пожар, на почве самовозгорания, по причине пьянства"). Вместо хотя бы формально-символического расследования…

— А почему оно так, сформулировать можете? — опять исключительно нехорошо зыркнула в мою сторону внучка секретного академика.

— Так элементарно! Воспитывать и надеяться на исправление преступника — есть смысл только в случае, когда вина сознается и человек раскаивается. В случае людоедства — оно немыслимо! Ваш академик Лихачев, например, всей семьей жрал человечину, потом молился богу о прощении греха и спокойно ложился спать… — буднично пояснил Соколов, — Я его болтовню о Блокаде — по телевизору в 90-х смотрел, тогда особо не вникая. На следущий день — всё повторялось. Доказывать людоедам (или их детям) словами, что "человечину есть нельзя" — смысла не имеет! Во-первых — они это уже делали. Собственный опыт из головы не выбить! Во-вторых — точно знают почему… И никакой своей вины — не ощущают вообще… Глухо! Те кто побрезговал жрать людей — поголовно умерли с голоду, а они — живы. Это как надеяться, что умышленно доведенный голодом до каннибализма "крысиный волк" — когда-нибудь опомнится, устыдится и опять станет обычным серым грызуном. И вообще — бог простит. Лихачев, как я помню, задушевно вещал, что "бог с небес" чуть ли не прямо к нему, в окошко козырной ленинградской квартиры, что на пятом этаже "двора-колодца" — персонально заглядывал. Видимо, пожелать спокойной ночи и поправить блудному чаду одеялко… Чтобы после запретного скоромного тому мягче икалось.

— ??? — офигели от неожиданного захода собравшиеся.

— Было, помню, — подтвердила Ленка, — Видно, академику образ "всё прощающего бога" очень нравился. Так, что гражданин наяву бредил. Насколько всё же приятно иметь дело с атеистами…

— Кстати, а почему подавляющая масса моральных уродов, как на подбор — "набожные"?

— Тоже элементарно! — грустно ухмыльнулась филологиня, — Совесть — это палач. Она пощады не знает. От мук совести — люди топятся, вешаются, стреляются… Только не у всех она есть. У большинства, вместо совести, страх наказания. Ну, или "страх божий". Для них бог это начальство. Поругает и простит… В кризисные периоды истории — традиционного бога обычно заменяет государство.

— По заветам Шпенглера…

— Так трагедия блокадного Ленинграда — "первая репетиция" системного кризиса нашей современной цивилизации, — вынес резюме Ахинеев, — Культура в базовом виде слабеет. Мегаполисы, с их "мультикультурностью" — отрицают все известные виды "традиции". Государство, пользуясь случаем — подминает под себя то, что осталось и начинает разрушать мораль. Отменяет святость "табуированной морали". Или неписанных моральных норм, как теперь принято выражаться… Все общественные связи и нормы — "диктует закон". Формальный, легко изменяемый и повсеместно игнорируемый… Демонстративно нарушаемый! Помните выражение: "закон для бедных"? А когда нарушение "писаных правил" превращается для элиты в "статусную цацку" — и культуре, и цивилизации, и государству наступает полный какаду.

— ???

— Сами подумайте. С точки зрения государства "самое главное — не сдать Ленинград". Попутное превращение миллионов чудом выживших рядовых "блокадников" в людоедов — досадная мелочь. Как-нибудь само рассосется… Понятно, что терпеть после войны во втором по значению городе страны кубло выродков — власти не собирались. Административно "замели мусор под ковер". Рассовали бывших ленинградцев по просторам необъятной Родины и запретили даже упоминать о проблеме. Война окончена, забудьте! Людоеды, если совсем начистоту — это "идеальные подданные". На каждого собран "материал" и в любой момент — есть за что прислонить к стенке. Или, после огласки — отдать на расправу толпе. Бедняги теперь на государство, вместо бога — молиться обязаны. О лишнем помалкивая. Или, на каждом углу славя доброту начальства. На более-менее долговременные последствия — руководству СССР тогда было наплевать. В начале 90-х годов — оно икнулось.

— ???

— В случае открытого нарушения "базовых табу", — подключилась Ленка, — рассосаться проблема не может. Возникает моральный гнойник. Зараза начинает распространяться… Сначала, через разговорчики о "городе особой судьбы" (в чем его "особость" — посторонним знать незачем, хи-хи). А через полвека — "внутренне свободные" (от всех человеческих запретов) носители "новой морали" дали обычным советским гражданам просраться, затеяв Перестройку. Не забывайте, откуда выскочили на наши головы всякие Собчаки и Чубайсы… Распахнуть "окно Овертона" — достаточно легко. Захлопнуть его обратно — невозможно.

— Вы говорили о двух частях "пароля-пропуска"…

— Могу пояснить подробно… — филологиня сегодня в ударе, жаль, что все её находки долбят по моей голове (и репутации), как весенние сосульки с крыши, — Проблема в "форме допуска". Публичное обсуждение возможности людоедства признак открытого доступа к древнему запретному ужасу. Всегда найдутся креативные персонажи, которые из всего сказанного поймут только одно — "и так тоже можно". Поэтому, во всех устойчивых культурах — тема людоедства табуирована. Даже сами людоеды (!) выражаются "обидняками". То у них — "лошатина", то — "мерзлятина", то — "длинная свинья". Но, для профилактики людоедства — надо опираться на что-то весомое. Исторически установлено, что признаки латентной склонности к людоедству — садизм и предательство. То есть, отношение к другим людям, как в вещам и расходному ресурсу. Связь прямая. Мы не знаем, как повел бы себя в конце 1941 года некий Даниил Хармс (НКВД распорядилось его судьбой раньше). Зато мы знаем, как повели себя лица, которые на разного рода литературных посиделках, этому "психу со справкой", восторженно внимали. Логично?