Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную [СИ]

Эффект был велик. На некоторое время все присутствующие буквально лишились дара речи. Ещё бы, снайпер немца живьём доставил. Такого ещё не было.

— Так, всё, хватит, отставить разговоры! — наконец, не выдержав, рявкнул комвзвода. — Немца в блиндаж и ждать там, а я на КП за особистом.

— Товарищ младший лейтенант, нам ещё санинструктор нужен, — напомнил Истомин, — а то ведь я на него почти с двух метров всем весом приземлился. До сих пор в себя не пришёл, мало ли что.

— Санинструктора, — комвзвода на секунду задумался, — он в блиндаже, несите.

— Да, знатно вы его, товарищ снайпер, потоптали, не иначе как перелом обеих голеней, — поставил диагноз врач, ощупывая ноги пленного немца, который всё ещё был без сознания. — Даже через одежду заметно.

— Доктор, а он не умрёт? – забеспокоился Истомин. — Может, его в санбат отнести Жалко будет, если такого языка потеряем…

— Не умрёт, мотнул головой врач, — сейчас мы его в чувство приводить будем. И с этими словами он сунул немцу под нос вату, смоченную нашатырём. Веки пленного шевельнулись, он открыл глаза.

— Так, где он?

В блиндаж буквально влетел особист в сопровождении комвзвода и переводчика.

— А, уже очухался, это хорошо. Как он, доктор, говорить может?

— Может, может, — подтвердил врач, — правда, похоже, перелом обеих ног, так что для транспортировки понадобятся носилки, а в остальном полный порядок. Можно допрашивать.

— Отлично, — особист с довольным видом присел на заменявший стул кусок чурбака и, глянув на переводчика, произнёс «Фамилия, имя, номер части».

А дальше началось самое интересное. Немец, решивший играть в молчанку, оказался русским. Да не просто русским, а ещё и лейтенантом особого отдела, если судить по знакам различия и документам в кармане гимнастёрки. А ещё в вещмешке у него были документы на демобилизованного по ранению красноармейца, следующего домой в город Челябинск, и документы о том, что сей достойный «защитник родины» является токарем первого разряда, а также советские деньги четыре толстенные пачки потрёпанными купюрами. В общем, набор шпиона во всей красе.

— Ну, что молчишь, «коллега» – особист глянул предателю прямо в глаза. — Ты из себя контуженного-то не строй, всё равно не поможет. Или забыл, … что за измену родине в военное время бывает, так я напомню трибунал и стенка.

— Nain ih bin deutshmen soldat, — вдруг неожиданно произнёс шпион на чистом немецком языке. И тут же перейдя на русский заявил «Я не предатель». Я.

— Молчать! — заорал особист. — Это потом расскажешь.

— Значит так, — обратился он к комвзвода, — мне двух бойцов с носилками, я его у себя допрашивать буду. И ещё, — особист внимательно посмотрел на Истомина, — Лаптев, со мной, пока я с этим «фруктом» возиться буду, рапорт напишешь что и как было.

Написание рапорта и дача объяснений заняли у Истомина более двух часов, а потому до своей землянки он добрался только а половине десятого, имея твёрдое намерение согреться и отдохнуть, поскольку день выдался на редкость тяжёлым и нервным. Но не тут-то было. Как оказалось, его срочно требовал к себе комбат. «Так, приключения продолжаются, — вздохнул Истомин. — Я-то ему ещё зачем понадобился Своих что ли у него забот мало, а, впрочем, это наверняка из-за того, что сегодня случилось. Сам всё от меня узнать хочет что и как было. Ладно, ничего не поделаешь, пойду доложу командованию», — и он зашагал в направлении КП батальона.

— Значит, ты полагаешь, что второй немец, или кто он там, больше двух-трёх десятков метров от места твоей лёжки пробежать не мог? – выслушав рассказ Истомина, переспросил комбат.

— Да, максимум тридцать, и то с запасом, — подтвердил Истомин. — Я так об этом в раппорте и написал. С учётом приблизительного времени и глубины снега – тридцать метров, не больше.

— А что, нам его искать приказали?

— Типун тебе на язык, Вася, — комбата аж передёрнуло. — Ну где ты его теперь найдёшь после такого бурана Он же к утру глубже, чем в могиле будет. Просто особист звонил, сказал, чтобы на карте место примерно пометили и если что, по возможности, коли вперед двинем, тыловики поищут, может, чего ценное и обнаружат.

— Теперь о другом, — комбат улыбнулся. — Тебе как снайперу по тактике в паре работать положено, а к нам сегодня пополнение прибыло, так что принимай напарницу, товарищ Лаптев.

С нар в дальнем углу землянки поднялась молоденькая, лет восемнадцати, девушка, которую Истомин поначалу принял за нового санинструктора, присланную на место раненой.

— Сержант Оля Носова, — представил её комбат. — А это Василий Андреевич Лаптев. Лучший снайпер дивизии, он, как видишь, немцев не только стреляет, но ещё и живьём берёт.

Комбат усмехнулся, а Истомину было не до смеха. Нет, он, конечно, не отрицал, что действовать снайперской парой намного лучше, чем в одиночку. Это, как говорится, основа основ, но лишь тогда, когда рядом с тобой такой же, как ты, понюхавший пороху снайпер, профессионал, а здесь… Не иначе как только со снайперских курсов. Ничего не скажешь, «повезло».

Истомин пристально взглянул на девушку и тут же понял, что был неправ. На груди у Оли блестела медаль «За отвагу». Ох ты, и где же это она её заработала Уж точно не за стрельбу в тире. Да и звание выше – сержант. Ладно, разберёмся.

— Будем считать, что знакомство состоялось, — подытожил комбат. — Завтра, если позволит погода, отправитесь на первую совместную охоту. А впрочем, не мне вас учить, полагаю, что сработаетесь.

— Сработаемся, — подтвердила Оля и многозначительно посмотрела на Истомина, который прочитал в её взгляде «Будете недостойно себя вести, господин штабс-ротмистр, мало не покажется».

— Вот и отлично, — комбат снова улыбнулся. — Тогда всё, оба свободны.

— С какого времени на фронте, товарищ сержант? – поинтересовался у своей новой напарницы Истомин, аккуратно вычищая шомполом ствол винтовки.

— С октября прошлого года, кстати, можно по имени и на «ты», — Оля улыбнулась.

— Хорошо, тогда меня тоже, — Истомин улыбнулся в ответ.

— А я, Оленька, с самого начала, с июля, у старой границы первый бой принял, так что почти ветеран.

— Слушай, Вася, а Красную Звезду за что получил? – вдруг неожиданно спросила Оля.

— А что, интересно? – Истомин взглянул на неё и понял, что её аж распирает от любопытства.

— Конечно, — Оля перехватила его взгляд и тут же, перейдя почти на официальный тон, заявила. — Я же должна всё знать о боевом пути человека, вместе с которым буду воевать, — а потом неожиданно добавила: — «Пожалуйста».

— Ну, если «пожалуйста», то, конечно.

Истомин, вставив шомпол на место, повесив винтовку на стену возле лежака, начал рассказывать об их с Рублёвым приключениях.