Михаил Антонов - Парамирик, или последний интеллигент

Похоже, что перед сказочно богатым клиентом, известный в городе артист, режиссер и владелец заведения готов был выступить и в примитивной роли сводника.

Брянцев в ответ на такое нескромное предложение вынужденно заулыбался и, вздохнув с видом очень занятого человека, ненавязчиво так, но строго, спросил о художественном руководителе танцевального коллектива. Говорят, это какая-то необыкновенная женщина. Дескать, уж если кого он и хотел бы сейчас увидеть, так это именно ее.

От этого вопроса нашего героя Стива поморщился, как будто у него внезапно заболели зубы, и уклончиво сообщил, что сейчас с этой дамой проблемы. Срок ее контракта истек, и они с Лерой никак не придут к новому соглашению. Юрий Андреевич проявил все-таки настойчивость и Лернер сдался, выдавив из себя, что Валерию можно встретить в одном из бывших заводских клубов, он назвал адрес, она там дрессирует какой-то самодеятельный кружок.

Юрий Андреевич облегченно вздохнул. Есть! Он наконец-то нащупал путь к возвращению домой. Больше ему тут делать было нечего, и наш герой стал раскланиваться. Он вежливо спросил у Марины, надо ли проводить ее до дому. Но бывшая однокурсница отказалась, заявив, что задержится здесь и поболтает со Стивой. Тем более, что все равно ей к шести утра надо в студию, на передачу. У нее прямой эфир.

Уж не собирается ли Мариночка нарушить-таки табу супруга, подумалось Брянцеву. Но потом пришла мысль: а какая ему, собственно, разница, почему Зейлина решила остаться здесь. Наоборот, такое ее решение даже обрадовало его. В конце концов, то, что ему было нужно узнать, он с ее помощью выведал. Мавр сделал, как говорится, свое дело. Да и после всего нового, что Юрий узнал о Марининой жизни, он почему-то перестал испытывать к ней прежний пиетет. По крайней мере, к этой Марине, из этого мира.

Небрежно коснувшись ее щеки губами, Юрий Андреевич озадачился, как ему попрощаться со Стивой. Побоявшись показаться чересчур сухим и официальным, он после некоторой внутренней борьбы все же протянул руку для рукопожатия человеку в дамском наряде. Лернер с двусмысленной ужимкой также протянул ему свою узкую, с длинными ухоженными пальцами, ладошку.

В этот момент дверь гримерной распахнулась и в дверях появились два парня. Судя по тому, что один из них был с видеокамерой, а второй с диктофоном в руке, они-то и были теми журналистами, которых поджидал Стива. А раскрасневшиеся лица и веселый блеск в их глазах объяснял, почему они немного задержались. Не говоря ни слова, оператор стал снимать всех присутствующих.

Потом тот, что с диктофоном сказал:

— Так, маэстро в гримерной сняли. Еще и с гостями. Игорь, становись сюда. Снимем крупный план. Станислав Сергеевич, мы с 41-ого канала, предача "Культурная жизнь". Пришли взять у вас интервью, — наконец-то, догадался пояснить он.

— Всем привет, — вымолвил на прощание Юрий Андреевич и вышел из комнаты.

И снова Юрий Андреевич оказался на ночной улице знакомого, но, в тоже время чужого города. К его удивлению он оказался не единственным любителем столь позднего променада. Неподалеку от ресторана группками тусовались какие-то девчонки.

"Вот те на! И не боятся в столь опасное время", — успел подумать Юрий.

И поскольку еще твердо не решил куда ему податься, поневоле зашагал поближе к людям. Девушки в ближайшей четверке показались ему почему-то знакомыми. Где-то он их видел.

— О, еще один педик вылупился, — довольно громко сказала одна.

— А вдруг, клиент, — предположила вполголоса другая.

— Да в "Лютеции" только гомики и собираются, ты что, не знаешь? Только вчера из деревни? — язвительно пояснила третья. Там и хозяин гомик. За все время, что я здесь топчусь, только два раза меня мужики из этого ресторана сняли. И оба раза оказались приезжие, попавшие в кабак по незнанию.

— Из-за таких, как этот, заработка нет, — тоскливо заявила первая. — Еще и эти полканы поганые весь вечер, самые золотые часочки в зверинце продержали. Суки!

И она смачно сплюнула на асфальт.

— Зато по ящику показали, теперь все знают, чем ты занимаешься. Бесплатная реклама, — схохмила вторая.

Только тут до Юрия Андреевича дошло, где он видел этих девиц: да сегодня же по телевизору, в новостях. Это же проститутки с Уфимской, те, которые были без лицензий. Может, лучше пройти мимо с каменным лицом?

— Да, у "Малахита" бы давно снялась, — завистливо процедила вторая. — Да не за рваные, а за зеленые.

— А ты купи лицензию, — вступила в разговор четвертая, судя по голосу, самая молодая, — да и топчись там.

Голос показался Юрию Андреевичу настолько знакомым, что он замедлил шаг и поневоле взглянул на девицу. В свете фонаря он с удивлением разглядел лицо. Это была Парфентьева. В Брянцеве взыграл педагог.

— Настя? Что вы тут делаете?

— Ха, Маркиза, он тебя знает, — удивленно сказала одна из путан. — Везет же некоторым. И в зверинец она не попала, и в такой глухой час знакомый попался.

Девушка же явно не узнавала Брянцева. Скорее всего в этом мире они не были знакомы. Она старательно морщила лобик, роясь в памяти, но, так ничего и не припомнив, как можно более завлекательным тоном ответила:

— Я, дяденька, тебя жду. Уж и замерзла вся, а ты все не идешь и не идешь. Пойдем погреемся?

Она подмигнула многообещающе. И продолжила воркующе:

— Цена та же, папик, полтинничек – час, ночь – двести.

"Да она же пьяна", — ужаснулся наш учитель литературы.

— Как тебе не стыдно! — начал было он.

— А что, дорого, папик?

— Да у него и бабок нет, наверное, — встряла одна из подруг.

Тут до Юрия Андреевича дошло, что он не у себя дома, всетаки, но по инерции он все же произнес:

— Тебе же завтра на занятия, а ты тут что делаешь?

— Ну вот, я думала это – веселый дяденька, который хочет немножко развлечься, — обиженным тоном начала Настя, — а оказалось, что это – еще один моралист-воспитатель.

Закончила она фразу уже значительно сердитей, а дальше просто перешла на злобный тон.

— Что тебе до моей учебы, козел! Я что для собственного развлечения топчусь здесь, в ожидании вонючих типов, вроде тебя? Да если я не буду ходить сюда, кто мне оплатит учебу? Безработный папаша, который ищет правду на дне бутылки? Заплати за меня, а не воспитывай. Сам-то ты откуда сейчас выполз, педик несчастный.

Виталя, — обратилась она к кому-то, стоящему за спиной Брянцева, — этот голубой кретин воспитывает меня.

Юрий Андреевич обернулся и увидел перед собой молодого крепкого парня в кожаной косухе. Он узнал его. Это был тот самый юноша, что в их мире привозил Парфентьеву каждое утро к колледжу.

Похоже, что в этом мире удача обошла его стороной, а иначе зачем бы ему выступать в роли сутенера своей подружки.