Евгения Петренко - Воины облаков

Выходя за окрестности деревни, можно было наткнуться на грабителей из племени уари. Они иногда промышляли в приграничных областях и даже заходили в земли чачапойя довольно глубоко, если год выдавался неурожайным или войны с соседями кончались разграблением городских складов, в которых находились неприкосновенные запасы племени.

— Я стал совсем взрослым, — думал мальчик, гордо вышагивая рядом с отцом.

Прошло совсем немного времени. Путешествие же со взрослыми воинами, скрасило тоску по покинутому дому. А кипу — узелковое письмо, составленое под присмотром шамана, в котором были сочтены все товары в перемётных сумах, лежало в его собственной поклаже и заставляло малыша надуваться от гордости. Как же, ему поручено такое серьёзное дело, важное для всей деревни.

И когда-нибудь он выучится и станет большим шаманом, может главным шаманом Куэлап и тогда его семья будет жить в крепости, под охраной лучших воинов.

Но время шло и монотонная ходьба, в молчаливой компании взрослых, заставила его приподнятое настроение подзавять. Кроме того, мальчик, хоть по-детски легконогий, не обладал выносливостью воинов и отец попросил стать на ночёвку пораньше, получив неодобрительный взгляд старшего. Тот поглядел на тоненького, как тростинка, малыша и махнул рукой. В конце концов, он будет учеником шамана, а не воина.

Они зашли уже довольно высоко в горы. Чуть отойди от тропы и заросли колючей спутаной растительности послужат защитной стеной с одной стороны лагеря. Чуть дальше каменистый склон с множеством трещин, крутой и осыпающийся, к тропе сходил небольшой площадкой, на которой можно было стать лагерем.

Поев, Чаупи-тута приободрился, как-будто усталость смыло с него водой из небольшого ручейка стекающего со склона. Вода была холодной, просто ледяной.

Найдя наиболее устойчивый проход, мальчик поднялся по осыпи и заметил помёт шиншил. Хорошо бы на ночь поставить ловушки и тогда он сможет передать через отца их красивые шкурки для мамы. Он вернулся, нашёл в своей поклаже плетеные силки и взял горсть зёрен кукурузы и бобов для приманки.

Ночью он проснулся от стрекотания и писка. Воин, стоявший на страже осклабился, остальные даже не шевельнулись. Конечно, в темноте ему не влезть на ненадёжный склон, хотя поглядеть на добычу очень хотелось.

Ещё до восхода мальчишка проснулся и торопливо полез к ловушкам. На страже стоял уже другой воин и он удивлённо проводил взглядом, ползущего по камням, малыша. Светало, и возле норок он увидел две толстенькие тушки в перепутанных силках. Чаупи-тута достал свой нож и начал торопливо свежевать добычу, время от времени поглядывая вниз. Ему хотелось успеть, пока не встали старшие. Вдруг он заметил какое-то движение. Присмотревшись внимательно, увидел в разрыве утреннего тумана притаившихся воинов. Их было трое или четверо. Один вложил камень в пращу и мальчик громко вскрикнул. Нападающий дёрнулся и камень, готовый убить, только разорвал щеку стоявшему на страже односельчанину. Кровь хлынула на одежду, но опытный воин уже лежал на земле за валуном. Остальных крик тоже разбудил, но они остались за тюками и стреноженными ламами, которые тоже мешали обзору. Только, перепуганный за ребёнка, родитель вскочил на ноги. Чаупи-тута крикнул снова и, увидев, что сын в безопасности, отец бросился в укрытие, но было поздно. Стрела ударила его в плечо с такой силой, что развернула и отбросила в колючий кустарник. Воины чачапойя уже нанесли ответную атаку и один из врагов упал. Поняв, что нападение врасплох сорвалось, уари начали отползать и, уже несколько секунд спустя, улепётывали, прячась в лабиринте камней.

Врагов не преследовали. Никто не мог знать нет ли поблизости большего отряда. Решили срочно уходить. Один начал увязывать тюки. Другой, обнаружив, что уари только оглушён, связал и его. Это оказался совсем юный парнишка, лет этак семнадцати. Чаупи-тута, тем временем, достал, вложенный матерью узелок со снадобьями, наложил на чистую тряпицу мазь и передал раненному с разорваной щекой. После уже более основательно занялся раной отца. Ловко обломил наконечник стрелы, вышедший с обратной стороны плеча и приложил с двух сторон кусочки ткани с той же мазью, предварительно прощупав кость. Похоже сломана ключица. Несмотря на боль, пошли быстро. Раненный уари, бледный как мел, тоже шёл не возражая, очевидно боясь, что иначе его просто прирежут на месте.

Уже ко времени завтрака, который они сжевали на ходу, караван приблизился к крепости и вошёл в узенький проход, охраняемый воинами, стоящими стражей на высоких стенах. Пленного сдали старшему стражнику.

Караван повернул к складам. Позже на площади можно будет обменять товары, но сначала служители дома и ученики шаманов просматривали всё привезённое и меняли на лечебные отвары, изделия ткачих и ремесленников. Дом избраных женщин-это не только храмовый комплекс, но и большое объединение самых разных мастерских. В том числе оружейных, потому что женщина чачапойя — это воин, конечно, уступающей мужчине в силе, но ничем не худший в мастерстве боя.

Чаупи-тута не расстался с отцом пока целительница, похвалив его повязки, не заверила его, что о пострадавшем позаботятся. Второй воин даже не потрудился обратится к лекарям. Считал свою рану не стоящей внимания.

Мальчик знал куда нужно идти. В прошлом году, когда, достигших семи лет, детей избраных женщин представляли вождю и верховному шаману, отец приводил его к школе, а память у Чаупи-тута действительно хорошая.

В помещении было шумно. Девушки собирали корзины с цветами и едой.

Увидев серьёзного хрупкого малыша, захихикали и начали выталкивать вперёд беленькую девчушку лет девяти. Та посопротивлялась для вида, а после, скорчив мордашку не менее важную, чем у мальчика, поинтересовалась зачем он сюда явился. На его счастье, в этот момент вошёл шаман. Девчёнка метнулась к подружкам и те щебеча, как птички, выбежали, унося свои корзинки в неизвестном направлении. Хотя догадаться конечно не трудно, скорее всего это готовят подношения богине воды. Сев закончен, теперь полям нужен дождь.

— Я помню тебя, — сказал жрец, тебя зовут Чаупи-тута, ты сын ньюста Сумак.

Ньюста-так называли дочерей бога. А имя матери Сумак-означало красивая. Это действительно соответствовало истине, чем, втайне, малыш очень гордился. Его мама была самой красивой во всей деревне, а для него во всём мире.

— Ты видишь всё, — вежливо наклонил голову будущий ученик.

— Тот, кто видит всё, остался ждать, а я только храню его знания, — произнёс шаман ритуальную фразу.

— Тебя хорошо учили? Что ты узнал за этот год? — поинтересовался наставник.

— Я научился составлять кипу, правда я ещё не полностью освоил значение цветов, и список товаров, что мы привезли с отцом, проверял мой учитель. А ещё я знаю всех богов и дни посвящения, историю их пришествия и мама..