Александр Осин - Государь поневоле

— Сильно изменился ты Пётр. — Царица помолчала в раздумье. — Речи твои гораздо более Государя достойны, чем отрока царствующего. Что ты скажешь, князь Борис? — матушка посмотрела на Голицына. Тот встал с лавки и поклонился.

— Государыня, то счастье большое, что Пётр Алексеевич по разуму своему государь великий, а не дите малое как наши супротивники думают. И, что поступил он, как то государю подходит, то слово мое тебе царица. Сиё, мню, знамение, что не оставила нас Богородица в немилости своей. Надобно ободрить государя в решении его многотрудном и жертвенном.

"Опаньки, а на людях Дудыкин очень преданным царю выставляется".

— Бог с тобой князь. Быть по сему.

Вошел молодой дьяк из тех дворцовых, что толпились в сенцах матушкиного терема.

— Великий государь, царевна Софья и бояре просят быть тебе в Думе. Да…

Не дав ему договорить, в горницу вошла Софья. Её сопровождали князь Василий Васильевич Голицын и князь Иван Михайлович Милославский со своими племянниками, братьями Толстыми. В комнате становилось излишне много народу.

— Великий Государь, Царица! Бояре уже в думе собрались. Надобно выйти к ним.

Я посмотрел на мать.

— Хорошо царевна. Дозволь лишь сказать, что стало известно нам о том, что замышляешь ты, и Иван Милославский извести великого государя! — Милославский при этих словах дернулся как от удара. — Великий государь быть решил в думе с изветами от стрельца Стешки Озерова по прозванию Пустозвон в коих тот уличает Ивана Милославского в хуле на Царя и Великого князя Петра Алексеевича, а тако ж в том что, ты, через людишек своих ближних, стрельцам говорила неправду о смерти царевича Ивана.

Софья с ненавистью посмотрела на царицу. Потом на меня и ответила матушке:

— То изветы пустые. Стрельца того не зря Пустозвоном кличут. Не измышляла я на смерть Великого Государя. Иван же брат твой на место царское в Большой палате садился и венец царский примерял. Да говорил Кириллу Нарышкину, что де ему сей венец подходит более. В том и царица Марфа сказать может. За измену такую надлежит стольников Ивана и Кирилла в приказ разбойный отдать и розыск примерный учинить. Коли не отдать стрельцам сих изменщиков, то грозятся те снова бунтом на Кремль идти и розыск самим учинить без почтения к фамилии царской.

Наталья Кирилловна слушала эти слова падчерицы с нескрываемым гневом. Она понимала, что нет сил сейчас для противостояния с Милославскими и их лидером — царевной Софьей. Все присутствующие затаились, ожидая конца словесной перепалки. Решился сам вмешаться. Петра опять же попросил помочь с переводом на язык этого времени.

— Довольно сестрица небылицы сказывать! Знаешь ты — не говорил дядька Иван слов таких, да и не садился он на место царское. Челобитную сию дьяк Шакловитый писал в твоей светёлке. Сам я его намедни и видал, как выходил он от тебя с грамотой, и как поучала ты его говорить на царицу и родню её неправды. — От такого наглого поклёпа глаза царевны расширились, она казалось даже задохнулась от возмущения, но тем не менее, меня не перебивала. — Так коли Ивану идти в приказ на розыск, то и Шакловитого надобно с ним спытать також! Но не дело сейчас стращать друг друга изветами. Надобно решить, как бунт утихомирить и стрельцов с Кремля отбыть. Сказала ли ты разговор наш князю Василию и князю Ивану? Что решили вы с сёстрами?

— Великий государь, дозволь слово молвить. — Василий Голицын вышел вперед. — Невместно то, что старший брат обойден у венца младшим. Надобно царевича Ивана на царство венчать, а тебе великий государь царством править попрёк его не должно.

— Так не должно и царевну правительницей назвать и ставить её вперёд цариц. — Лица всех, кто еще не разговаривал со мной после бунта, вытянулись от изумления. — Не должно и тебе холоп, такие слова говорить перед Великим Государем своим. Я дерзость твою прощаю, но впредь не встревай в разговор.

Я обратился к Ивану Милославскому:

— А почто ты боярин князь Иван Михайлович молчишь, и слова не молвишь? Верно, ли Василий говорит?

Милославский, молча, склонил голову. Я продолжил.

— Царевич Иван слаб здоровьем и хочет ли он на отцовский престол вступить, то его спросить надобно наперед.

— Не было еще такого в истории, чтобы два царя правили. — Вставило свое слово Софья. — Пусть Иван на царстве будет как того обычаи наши требуют. Это успокоит стрельцов.

— Было то, сестрица, было. В Царьграде правили два брата императора Аркадий и Гонорий, да и Василий и Константин також, и трон для них был един на два. Тебе ли не знать сего. А на Ивана надежи нет — слаб он. Много ли из больших людей встанут за него? Нет. Так до новой смуты недалече, коли стрельцы одно будут вести, а бояре многое противное. Надобно делать, как я сказал, и прекратить бунт. Опалу я на Ивана Кирилловича свою положу. Да отправлю его в ссылку за Камень. Дед мой, Кирилл Полуэктович будет пострижен с благословения патриарха. А иных на расправу не выдам. То мое слово царское.

Но Софья так просто решила не сдаваться.

— Еще братец надобно царицу Марфу в монастырь отправить. Открылось, что она пост вдовий не блюла и с неким лицом мужеским в палатах своих блуд творила. Срам сей коли откроется, то новый набат на Москве мы услышим. А лицо то, с коим царица в блуде была — надобно казнить за бесчестие Государю!

"Черт, вот подгадил Александр своим нетерпением. Марфа, конечно, та еще ягодка — молода, красива и умом для здешнего времени неординарна. Трудно для моего современника с такой дивчиной в одной комнате долго быть и не флиртануть. И как он сумел её соблазнить во время вдовьего поста? Наверное, не настолько уж и сурово домостроевское воспитание в теремах. А ведь у него тут и семья есть наверняка. В тридцать лет здесь мужчина уже пожилым считается и глубоко семейным быть просто обязан. Ладно, попробуем ва-банк. Клин клином вышибают. Не знаю насколько успела Софья с Васькой спеться, но этот риск вынужден".

— Тогда и тебя сестрица надобно с ней заодно отправить. Покаяться пред святыми мощами за прелюбодейство твое с Васькой Голицыным. А его за бесчестье такое царскому роду — на кол. Да вотчину его в казну взять.

На князя Василь Василия смотреть было весьма интересно. Он испугался. Причем испуг его виден был очень и очень явно. Лицо князя, как он услышал мои слова, стало мгновенно белее мела. Руки задрожали, глаза забегали, а сам он стал оглядываться на присутствующих, как бы ища поддержки. Казалось еще немного и упадет он в обморок посреди палаты. Софья тоже побледнела, но самообладания не потеряла. Просто внимательно уставилась в меня, впитывая каждое слово. Прочие же, из находившихся в горнице, замерли в безмолвии. Блин, просто немая сцена из "Ревизора".