Александр Осин - Государь поневоле

В палатах меня уже встречали царица с царевной и большая толпа дворни и приживалок. Царя сразу повели в теплую мыльню для переодевания, а стольников и спальников ждал разнос со стороны матушки. Котёнка попытались отобрать, но я не дал. Он, пока я шёл до дворца, успокоился и уже не дрожал и не пищал. Тихон сгонял кого-то из сенных за молоком, и только тогда я позволил себя переодеть.

Выйдя из мыльни, я застал у себя в передней Голицына, держащего на руках спасёныша. Князя вернули от ворот, как только разнесся слух, что царь "утонул".

— Ну, ты, Пётр Алексеевич, и напугал меня, — сказал он. — И из-за этой твари ты в Яузу полез? Там ведь и омут недалече! Думать-то когда будешь?

Видно было, что он весьма взволнован и немного путается в стиле обращения. Я постарался сказать как можно мягче:

— Не серчай, Борис Алексеевич. Всё ж обошлось, слава Богу. Езжай себе в Москву покойно. — И перевел разговор уже почти уставшим тоном. — Отдай Ваську.

— Ваську? А… — Майор растерялся. Было видно, что он хочет сказать ещё что-то нравоучительное, но слов не находит. Просто протянул мне урчащий комочек.

— Ну, а как назвать то черного котенка с белой грудкой и чулочками? Не Бегемотом же?

Голицын оглянулся на толпящихся у входа стольников, однако говорить больше ничего не стал, а молча поклонился и вышел. Матвеев и Головин, наконец, решились подойти к государю. Они так же успели переодеть штаны и сапоги, однако кафтаны оставили прежние, с мокрыми полами.

— Великий государь, изволишь ли к вечерне во храм идти? — начал Матвеев. — Матушка…

Я перебил его:

— Нет, Андрей! В палатах помолюсь, и почивать буду. Коли желаете, можете быть там с Автономом без меня.

Стольники переглянулись и теперь уже Головин попросил:

— Дозволь, Пётр Алексеевич, и нам молитву вечернею творить у тебя в хоромах.

Я кивнул.

Сквозь расступившихся сенных и истопников мы стали подниматься в верхние палаты. Второй день появлений попаданцев подошёл к концу. Попросив Петра взять управление телом, я углубился в размышления о текущей ситуации с вселенцами.

"За два дня определилось четыре "темпонавта", то есть половина из неизвестных до этого. Особо радует, что вселение Инженера и Строителя прошло без эксцессов. Из оставшихся гарантированно провальным можно считать только вселение Агронома. Даже анкету его не могу полностью вспомнить — только имя и возраст — Павел Андреевич Гусев, мой ровесник. Майор — молодец, выкрал его потенциального носителя — второго сына Хованского, во время последнего бунта и спрятал в своей вотчине. Однако, похоже, надежды нет. Жаль, я с радостью бы поменял его на Семенова, чья роль в команде мне непонятна. Или даже на Михалыча! Электроэнергетика дело заманчивое, но не близкое, учитывая, что остальные "производственники" вполне могут начальную стадию её развития на себя взять. А вот сельское хозяйство — база теперешней экономики. Там развивать новое желательно в опережающем темпе. Хотя бы на дворцовых землях и в вотчинах попаданцев. Я, конечно, кое-что помню, что читал раньше по этим технологиям, но это только голые теории. А как конкретно делать, как учить и главное с чего начать — неизвестно. Разве что по картошке — ей-то в детстве много времени посвятил и в школе, и дома и даже первые пару лет в универе. Учитель как-то говорил, что уже высаживает у себя картофель и даже грозился в августе порадовать молодыми плодами. Начало положено. Можно ещё закупить в Ирландии и на следующий год привезут. Интересно, сколько стоит целый корабль? Ещё бы подсолнечника и томатов завезти. Местное постное масло из конопли вконец уже задрало! Да ещё эта дурацкая позиция церковников, что от запада, даже овощи — грех! Надо же запретить крестьянам картофель сажать! Идиоты!".

Так размышляя, не заметил, как очутился в постели. Ребенок немного последил за моими мыслями, но вскоре устал и заснул. Я же лежал и по новой обдумывал с чего начать. Строил разные планы и тут же сам рушил их. Картины воображаемого рывка страны рассыпались при попытках конкретизации и оцифровывания. Не хватало знаний местных реалий и, самое главное — статистики. Обыкновенной статистики, так часто ругаемой в покинутом мною мире и так повсеместно используемой. Я совершенно не представлял, сколько и чего производится в Московском государстве. Какие цены, какая оплата труда. Ориентиры, дошедшие как свидетельства, и показывающие то, или иное соотношение стоимостей товаров, на взгляд изнутри этого времени оказались совсем недостаточными. Так загружаясь, я все сильнее понимал, что делать сейчас что-то глобальное невозможно. Велик риск ошибки. Даже хорошо, что острое желание ослабить царю окружавшие его дворцовые условности, которое вело меня при отказе от власти и бегстве в Преображенское, возникло вперёд остальных. Пожалуй, лучшим выходом действительно пока будет концентрация на образовании. На образовании царя и его ближних. На своём образовании по обществу и экономике страны. Надо наперво понять, как Русь управляется, чем живёт и что хотят основные политические силы от будущего.

Так и заснул в полном загрузе…

Со следующего полудня и до конца недели я изнывал на официальных мероприятиях в Кремле. Сначала были именины младшего царя, которые совпадали с днём Петра и Павла. Затем последовал день официального приема новых послов от Крымского хана, приехавших выбивать поминки. А в субботу и воскресенье в Москве задержал нас новый торг с Софьей и разграничение полномочий.

Именины Петра праздновали шире, чем собственно день рождения. Была большая служба в Успенском соборе и крёстный ход. Простым обедом не ограничились. Было поздравление от думских бояр, от выборных от дворян и посадских. Отдельно столовались за казённый счет московские дворяне и стрельцы. В Грановитой палате состоялась церемония угощения самых знатных московских бояр из рук царя. Там все было донельзя официально и регламентировано. Приглашенные подходили строго по рангам своей родовитости и близости к престолу. Рядом с троном стоял думный дьяк Фролов, и каждый раз громко объявлял заслуги угощаемого. Мне совали в руки чарку, и я подносил её кланяющемуся мне "холопу" (как они себя называли). Чинов, которым надо было дать угощение и сказать милостивые слова оказалось настолько много, что "челобитная церемония" в конце мая показалось легкой разминкой перед затянувшимся кроссом. Царей, а Иван так же присутствовал на "угощениях", даже пару раз выводили на процедуру "охлаждения".

Последующий за этим пир походил на тот, что был после коронации. Так же пышно, так же скучно и пыльно. К тому же ни Майора, ни Учителя на всём праздновании не было. Кругом были сплошь малознакомые мне лица сторонников Софьи. При этом я отметил, что некоторые, как и мой кравчий, постригли, а то и побрили бороды. Иногда среди свиты матушки мелькал Абрам Лопухин, да среди больших и ближних вместе с братьями толкался Капитан.