Игорь Ключерёв - Шотландия молодая

— Одну секунду. Для государства важно не только наличие монарха, я считаю. — У меня появились кое-какие мысли за последнее время, в том числе, за сутки сидения в замке. — Не помешало бы выстроить экономику. Колоний у нас нет и не появится. Существенных ресурсов, которых нет у других стран и которыми мы могли бы торговать, тоже нет. У нас есть уголь и железо, мясная и молочная продукция — это все. Достаточно, чтобы держать страну наплаву, но конкуренцию с любой другой страной мы не потянем.

— А у тебя есть, что предложить? — спросил лорд после короткой паузы.

— Технологии. Вгрохать все ресурсы в развитие технологий. Хотя даже так мы вряд ли сумеем обогнать англичан с их мануфактурами, но они вынуждены тратить огромные средства на войну и на связь с колониями. Я уже говорил принцу о том, что в Европе назревает громадный конфликт, и я не шутил. И Англия, и Франция, и Пруссия, и Россия с Австрией будут втянуты. Пруссия и Австрия уже переломали немало копий.

— Знаю.

— Ну так вот. Когда это случится — не могу сказать точно, но это будет. Мы останемся в стороне. Если только англичане не раздавят нас прежде.

— Именно, Александр. Боюсь, что вгрохать, как ты выразился, ресурсы нам придется в защиту границ, в первую очередь. Кто знает, ганноверцы могут вполне пожертвовать жизнью одного человека, чтобы устранить угрозу на севере.

— Отлично, к этому я и собирался перейти, особенно, если события — не дай-то Господь — станут развиваться по сценарию, который вы озвучили, сэр. Это касается наших способов ведения войны…

— А что конкретно тебе не по душе?

— Да все, сэр! Нам повезло раз, повезло другой; но скоро это везение закончится — англичане совсем не так тупы, чтобы с их огневой мощью подпускать нас с нашими железками на расстояние взмаха. Рано или поздно, скорее раньше, чем позже, они придумают способ. Да не, ну вообще-то способов у них и так уже немало: картечь, повзводный огонь, мортиры, кавалерия. Чтобы побеждать при нынешней тактике, нам надо иметь в три-четыре раза больше людей. Причем не больше, чем есть сейчас, а больше, чем у них. Что невозможно. Или нам надо воевать с ними в горах — а это значит: отдать Лоуленд, замки и уйти обратно. Это тоже невозможно.

Мюррей слегка нахмурился и выпятил нижнюю губу.

— Не в горах, а даже всего лишь на пересеченной местности мне удавалось преподать урок краснокафтанникам, — он говорил ровно, но я почувствовал, что он уязвлен. — Под умелым руководством, горцы смогут победить любую армию, и я не бахвалюсь!

— Знаю, сэр, знаю, я наслышан о ваших победах. Но принц и его ирландские советники, не смыслящие ни черта в войне могут одним решением перечеркнуть все, чего мы добились. Я полностью за то, чтобы командование армией взяли на себя вы.

Похоже, Джордж немного оттаял.

— Но тем не менее, если к нам пожалует вся "королевская рать", придется туго.

— И это я тоже прекрасно осознаю. У тебя есть какие-то предложения?

— Есть, сэр. Но пока они не пожаловали, стоит играть нашу козырную карту с заложниками.

— Да.

Он поднялся на ноги и ушел. Я остался сидеть у молодого вяза, в роще.

Меня мучала одна мысль, причем уже давно.

Вот как так получается, что человек, взращенный профессиональным военным, прошедший несколько войн — и говорит о том, что мои методы ведения войны неподобающие?

Почему англичане — гады, ублюдки и мрази — ни разу не стеснялись в выборе средств для достижения победы? И ведь не только они! Американцы тоже не испытывают никаких моральных неудобств, когда требуется полностью извратить реальные факты в средствах массовой информации, или напасть на суверенную страну, или занести инфекцию кому-то, кто не подчинился, или…

Почему так? Почему гниды никогда не выбирают способы борьбы, а нормальные люди пытаются действовать честно, благородно и, как следствие, всегда проигрывают. Ведь чтобы не проиграть, достаточно перенять способы войны у тех, которые гниды, и все! Так почему же?

Наверно потому, что нормальные люди — не гниды. И больше всего боятся стать гнидами, больше, чем проиграть.

Проливной дождь, хлынувший с небес, заставил меня искать убежище. Странно, что в такой стране, как Шотландия, было сухо целую неделю, если не больше. Я бы списал это на сверхъестественное, но это я…

Я преизрядно вымок, прежде чем нашел своих — клан Кеппох.

В палатке никого не было, все горцы, очевидно, столпились в замке. Ну и отлично. Я устроился на чьем-то лежаке, подложив под поврежденную руку скомканный плед. Сам не заметил, как забылся…

Во сне мимо меня маршировали клансмены, многие выглядели точно, как увиденные утром призраки. А потом чей-то голос произнес:

— Алексей, твой лимит везения исчерпан.

— Так это что, получается меня теперь могут грохнуть в любой момент?

— Могут, но только если ты сам это допустишь.

— Да а как… Как я могу этого не допустить? Война же…

— Э, нет. Ты уже набрался опыта. Пора уже тебе научиться отличать опасность. Твои друзья-горцы — и то младше тебя, а осознают…

— Пардон! Но они-то воюют чуть не с малолетства! А мне дали месяц всего!

— Не дави на жалость. За этот месяц ты узнал и понял достаточно. В том числе и то, где лучше быть, а чего следует избегать.

— Секундочку! Это так и есть — но вы что, в моих мыслях копались? Да и как на меня посмотрят, если я буду отсиживаться в тылу?

— Твои мысли у тебя в глазах видны. Это первое. Второе — раз ты понял, что к чему, то найдешь и выход. Не переживай, я буду за тобой приглядывать. Ты, и только ты можешь сам все изменить и сделать по-своему. Ты сам и никто иной. Только не вздумай устраивать ритуалы, понял?

— Блин, но ведь… — я пошевелился и боль в руке потревожила мой сон. Не знаю, отчего, но мне привиделось поле боя. Горцы рядом, наступающие, заряжающие оружие. Напротив — стена врагов в красных мундирах. Крики командиров раскатились над полем и я увидел стволы мушкетов, направленные прямо в меня. Да, я увидел жерла ружей, направленные мне в грудь, прямо перед собой. Дернул палаш из ножен, захотел дотянуться до неприятеля. Все происходило медленно, руки и ноги ослабли, я пытался броситься навстречу, достать солдат клинком, но выстрелы грянули и меня отбросило назад, как тогда, на стене. Я увидел кровь, хлещущую из раны в груди — и проснулся. За пологом палатки ливень сек землю.

"Только ты сам и никто иной." Ага, утешили. Я перевернулся на живот, скривившись от боли в плече. "Ты сам. Никто иной". Ну ладно, сам, так сам. Я уже давно сказал себе — больше никаких авантюр. Хватит с меня. Даже Ангус не проймет. Надоело. Эдак, годам к тридцати, я стану уже конкретным инвалидом. Все-все-все.

С этой мыслью я уронил голову на руки и снова захрапел.