Владимир Сербский - Пятый прыжок с кульбитом

Через секунду до меня дошла еще одна несуразность: автомобиль не загружали. Его выгружали! Усатый и пузатый военный мужчина стоял в сторонке. Словно из учебника срисованный прапорщик, он наблюдал за процессом. Одет толстяк был подобно солдатикам, импозантно: закатанные до локтей рукава на камуфляжной форме, кепка с длинным козырьком и рыжие ботинки. Но породу прапорщика не пропьешь, как его иначе не называй. Экстерьер сразу видно.

Солдатики трудились молчаливо и слаженно, сноровка с выгрузкой ящиков ощущалась. А ларчики те, однако, были непростые - ладные, пластиковые. И надписи на английском языке. Так-так... Мы с Артемом переглянулись: кажись, клюёт?

Я не вспотел, и дыхание не сбилось. Расстегнув набедренную кобуру, спокойно вытащил пистолет, дослал патрон в патронник. Рядом тихо сопел Артем, накручивая глушитель на ствол. Жестами он показал, что прапор мой, а остальные четверо - его. Кивнув, я прислушался. Ничего опасного не происходило, до нас никому не было дела. Сирена не гудела, синий свет под потолком не вспыхивал, охрана не бежала. И чуйка моя молчала. Что ж, подождем.

Между тем разгрузка подошла к концу. Закончив работу, солдатики отряхнули руки и выстроились перед прапорщиком. Тот снял с плеча вещмешок:

- Ну что, хлопцы, как договаривались. Здесь горилка и домашняя колбаса. Сало тоже, само собой.

- А гроши? - из строя вылез один из бойцов, принимая мешок.

- Грошей нема, - прапор огладил усы. - Не быстрое это дел, деньги рожать. Дай срок, рассчитаюсь.

- Когда? - не унимался настырный боец. - Мы пацанам обещали.

Вещмешок приладить к себе он не забыл, сразу за спину закинул.

- Мое слово твердое, - прапор добавил в голос стали. - Чай, не первый день меня знаете. Вы, главное, в тряпочку помалкивайте. Це понятно? И будем вам, хлопцы, счастье.

На этом они распрощались - загрузившись в грузовик, бойцы убыли в темную ночь. А прапор уходить не спешил. Более того, он затворил ворота, задвинул изнутри засов и, подсвечивая себе фонариком, пошел к дальней стенке. Снял со штабеля верхний ящик, покряхтел, передыхая. Затем убрал второй. А очередной ящик снимать не стал, откинул крышку. Что-то положил, что-то взял. Потом все вернул на место. Снова передохнул и направился к выходу.

- Тайник и тайные делишки! - прошипел Артем горячим шепотом прямо мне в ухо. - Заначка прапорщицкая! Ох, как я люблю клады... Предлагаю этот черный ящик не открывать!

- Почему?

- Дома посмотрим, - он причмокнул. - Под коньячок. С чувством, с толком, с расстановкой...

Заскрипели петли на калитке в воротах, загремели засовы. Хозяин тайных делишек ушел, и снова наступила тишина. Первым делом Артем кинулся к вновь поступившему грузу, чтобы вскрыть крайний ящик. Приличной высоты, тот был самым большим. И с первого взгляда Трубилина накрыл восторг:

- Джавелин! - тихим шепотом закричал он.

- Что это значит? - не понял я радости человека.

- Это значит, что удачно мы зашли! Здесь ракетный противотанковый комплекс, весом всего двадцать три килограмма. Знаменитая американская штучка за миллион баксов... Находишь цель через прицел - а тут стоит тепловизор - и жмешь пусковую клавишу. Все! Остальное делает головка самонаведения ракеты. Очень полезная вещица, ребенок справится, комплекс работает по принципу «выстрелил-забыл». К нему в комплекте должно быть шесть ракет. Щас... - он открыл соседний ящик, который был поменьше, зато более длинный. И замер в благоговейном восторге, хотя вместо ракет в поролоне прятались огромные ружья. - Мама родная, Баррет!

- Это слонов бить, что ли? - я уставился на две солидные полутораметровые дуры, уложенные «валетом».

- Да, Михалыч! Снайперская винтовка М107А1 такая. Крупного калибра, и тоже американская. Глянь, какая прелесть: в комплекте глушитель, дальномер и все прибамбасы. Дальность до двух километров, - он принялся лихорадочно рыться в рюкзаке, чтобы достать ремни. - Берем! И все остальное берем, не глядя! Вдруг прапор с купцами вернется? Михалыч, становись, запрягать буду.

Кто б сомневался... Ничего прелестного я не видел. Подумаешь, вор у вора дубинку украл. Ящики с добром были большие и маленькие, и ни разу не легкие. Что ж, мы рождены, чтоб сказку сделать былью. В смысле, преодолеть пространство и простор. И так двадцать раз, потому что оставлять это добро было бы глупо. Даже если не пригодится, пусть у Артема в заначке портится.

В кабинете полковника Трубилина можно было бы отдышаться и передохнуть маленько, но задерживаться не стал. Степанида Егоровна с Артемом взялись потрошить добычу, а я отправился домой. Не до коньяка сегодня, да и эти «охи» с «ахами» мне ни к чему - завтра рано вставать на выгул собачки. А потом горному львенку следует уделить внимание. По дому мне сильно помогала соседка Рита, золотой человек. Но она не железная, совесть тоже надо иметь.

Покой не ценишь. Пока он есть - пользуешься, а потерявши, плачешь. Эту простую истину я осознал после появления в доме дикого котенка. Оказалось, что раньше была полная пастораль и благодать. Оазис тишины и спокойствия. А тут вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана... И в одночасье мой счастливый мир рухнул.

Зверь появился в доме три дня назад. Поселить его пришлось в гостевую спальню, потому что мою келью опять оккупировала Алиса. Хоть говори ей, хоть стреляй, но вредная кошка настойчиво продолжала прятать котят в платяной шкаф, исключительно на стопку моих старых футболок. Переложив котят в картонную коробку, я высказал все, что думаю по поводу некоторых мнительных мамаш. Не уверен, что помогло, но повторение есть мать учения. Собака академика Павлова утверждала как-то: одно действие, повторенное триста раз, становится условным рефлексом.

С тех пор мне душ толком принять не удалось, и полежать на родной кровати не довелось. Горный лев, сразу забившийся под диван, верещал тонкой птичкой, и поманить его оттуда детской смесью оказалось первой ошибкой. Высосав полную бутылочку, оставаться один он более не пожелал. Прикорнул у меня под боком, и через полчаса снова начал голосить. Та ночь была полна дрожи и ужасов. Я даже не заметил, как пришла Нюся. Она заглянула в дверь гостевой спальни, хмыкнула удивленно:

- Ой, какая прелесть! Будто плюшевая игрушка. А глазки у нас голубенькие, - она попыталась погладить зверя, но нарвалась на грозное шипение.

Одернув руку, Анюта фыркнула. Надула губы, и ушла спать в нормальную спальню. Я тогда не придал этому значения. Мужчины мыслят другими категориями, упуская из внимания тот факт, что для трещины в личной жизни иногда достаточно пустяка. А ведь женщины умеют, в силу богатой фантазии, накручивать себя и создавать из пустякового повода убедительный предлог для веской причины...