Александр Логинов - Великое шевоше

— Нет уж, дудки. Я — Сергеем был, Сергеем и останусь, — он твердо стоял на своем.

— Я не Ивэн!!! — из глотки Сергея вырвался вопль, полный отчаяния.

— Чего это он? — молодой солдат с недоумением посмотрел на старшего товарища.

— Помирать не охота, — проворчал тот в ответ, затягивая узел на ногах избитого парня. — Помоги лучше закинуть его в повозку. Солдаты подняли спутанного веревками пленника и, дружно раскачав, перебросили его через борт повозки.

— Жеро, скачи в деревню, — усаживаясь в седло, отдал распоряжение, обозленный падением в грязь на глазах у слуг Гийо де Болá. — Пусть все собираются у виселицы. Слышишь? Все!

— Да, господин, — воин излишне поспешно бросился выполнять поручение хозяина.

Четырехколесная повозка, запряженная парой низеньких лошадей покатила по дороге, подпрыгивая на ухабах. Несмотря на тряску, Сергей попробовал сосредоточиться. Факт налицо — он в прошлом. Остается открытым вопрос — где его работодатель? Но сейчас это не важно. Его собираются повесить, иначе, зачем собирать народ у виселицы?

Это не входит в его планы, но с его желаниями тут не считаются. Интересно, чем провинился этот парень, в чье тело он вселился? Чужая память моментально выдала подсказку. Он — Ивэн, бастард де Бола. Первого своего врага он сразил в пятнадцать лет, а с тех пор прошло три долгих года. Значит, ему сейчас восемнадцать. Это хорошо. Сергей-то разменял пятый десяток. Хоть одна хорошая новость.

Так, далее. Где я? Судя по языку — не совсем во Франции или совсем уж в древней Франции. Но где именно? Вопрос. Ладно, с этим, потом разберемся. Теперь, какое время я попал? Хм, трудно сказать, но явно это средние века, а может чуть глубже. Ножички на поясах воинов внушительные, но не стальные, а железные, у всех кольчуги, каски на голове. Самострел, вон лежит в телеге. Куда меня все-таки везут? — подумал Сергей, пытаясь приподнять голову.

За ним наблюдали. Заметив шевеление — воин, ехавший рядом с повозкой, несильно кольнул его копьем. Профессионал. Даже шкурку не попортил, а телегу трясёт неимоверно, что напороться на острое жало проще простого. И злости нет в его глазах — молодой парень просто выполняет свою работу.

— Франсуа! А Франсуа! — имя этого воина само пришло на ум Сергею.

— Чего тебе? — не очень охотно ответил тот.

— Куда меня везут?

— Куда, куда… Куда надо — туда и везут.

— И что, правда, повесят? — полюбопытствовал Сергей, не веря до конца в серьезность намерений названного братца.

— А то! — отвечая, Франсуа с опаской покосился на своего хозяина. Тот спокойно ехал впереди, не оборачиваясь.

Тогда, стражник склонился с седла, и прошептал чуть слышно:

— Бежать тебе надо, — больше он ничего не успел сказать, братец Гийо, наверное, имел глаза на затылке, он обернувшись, требовательно окликнул Франсуа.

Незаметным движением доброход выбросил из рукава нож и поспешил к своему господину. Место Франсуа тут же занял другой охранник, но Сергей извернувшись, успел спрятать ножик, накрыв его своим телом.

Хмурый громила, чья мать не иначе как, согрешила с орангутангом, с выбитыми верхними передними зубами, что-то заподозрил, или просто из профилактики, он сильно ударил Сергея по голове, надолго отправив пленника в бессознательное состояние. Сунув руку под Сергея, он нащупал нож. На его лице расцвела мерзкая беззубая улыбка, а злобный взгляд, брошенный им в спину Франсуа не предвещал последнему ничего хорошего.

Гийо ехал молча, искоса поглядывая на Франсуа. Он давно уже приметил, что парень относится к Ивэну с благожелательностью, которую, впрочем, латник старался не афишировать. Но у Гийо везде есть свои глаза и уши. Бастард для младшего из из братьев де Болá, как кость в горле. У отца — бастардов не считано, любил покойный батюшка потешить свою плоть. Но бастард бастарду рознь. Этого же, покойный Оже де Болá, выделял среди прочих и держал на особом счету. И домик мать бастарда имела приличный, и служанка-то у нее была, и нужды она ни в чем не знала, и со временем, она не утратила своей привлекательности, оставаясь для отца по-прежнему желанной.

Как только малец подрос, отец забрал пацана в свой замок, где он постоянно мозолил глаза старшим братьям. Гийо сразу люто возненавидел Ивэна. Арман же, будучи старшим, относился к незаконному отпрыску родителя спокойно, даже принимал посильное участие в его обучении владению оружием, и подарил мальчишке свой детский комплект доспеха. Законным наследникам отца опасаться бастарда не приходилось, бастард не мог претендовать на наследство в виде недвижимости. Но Арман не часто навещал старого отца. Служба оруженосцем в отряде Эмери де Монтескью, кузена братьев по матери, отнимала у старшего сына сеньора де Пренерон массу времени. В отсутствии Армана, Гийо добился от стареющего отца удаления из замка его бастарда. Уступая сыну, сир Оже поручил Ивэна заботам сразу двух опытных воинов — генуэзца Франческо и сарацина Сеида.

Выживший из ума рыцарь хотел даже узаконить бастарда. Он написал прошение графу д’Арманьяк с нижайшей просьбой официально признать бастарда. Но старый рыцарь опоздал, реальной властью в замке давно уже обладал его младший сын. Послание отца в тот же день попало в его руки, и после прочтения, полетело в огонь. Старик долго ждал ответа, но так и не дождался. Зато он переписал завещание, о чем Гийо вовремя узнал.

Пацан, тем временем, подрос, достигнув возраста, когда его определили на службу. Ивэн уехал вместе со старшим братом и три года не появлялся дома. Когда он вернулся, отец уже умер, а замок и земли перешли к старшему в роду, а Гийо получил в наследство помимо коня и меча, небольшой участок земли, доходы с которого едва позволяли вести самое скромное существование. Зато бастарду отец оставил крупную сумму, а его матери подтверждал аренду лучшего виноградника за символическую плату.

Затаив обиду Гийо предпочитал жить в замке брата, и с приездом бастарда, старая ненависть вспыхнула в его черной душе с новой силой. Он придумал дьявольски хитрый план, как избавиться от ненавистного ему Ивэна. И вот, теперь, он доведет его до конца, повесив бастарда за преступление, которое тот не совершал.

Сергей не долго валялся в отключке, придя в себя, он решил по актерствовать, изображая живой труп. Сегодня он огреб столько ударов, что рисковать получить еще один, было бы верхом глупости. Осторожно приоткрыв единственный целый глаз, Сергей попытался определить, который теперь час. Понятно, что день, а не утро и не вечер. Память услужливо подсказала, что повозка скоро прибудет на место.

В голове Сергея происходил настоящий кошмар — воспоминания его собственные и абсолютно чуждые ему, перемешались, мешая думать. Самая большая путаница вышла из-за языков. Парень оказался полиглотом, говорил сразу на четырех языках, среди которых, удивительным образом, затесался древнерусский. Фантастика, да и только!