Александр Логинов - Великое шевоше

Аркадий Петрович зажмурился от яркой вспышки, разорвавшей мозг на маленькие частицы, и на волне этой адской боли стремительно взлетел на вершину блаженства. Не передаваемые чувства давно забытого оргазма высокими могучими волнами накатывали на него, поднимая все выше и выше. И на самом пике наслаждения, он остановился, замерев от счастья, отбросив назад вихрастую голову.

— Ррррр-аааааа, — победным кличем первобытного самца совершенно дикие звуки непроизвольно вырвались из его глотки.

Аркадий, продолжая крепко сжимать сильными руками чью-то мягкую плоть, склонил голову, скользнув быстрым взглядом по обнаженной спине, а затем плотоядно уставился на крепкую женскую задницу.

Яркая вспышка вновь повторилась. Он стал заваливаться на бок и падая на пол спиной на ковер, устилавший пол у подножия высокой кровати под балдахином и с высокими резными спинками. Когда Аркаша пришел в себя, он потерял дар речи от удивления. Его огромных размеров член продолжал победно возвышаться в зарослях курчавых, темно-рыжих волос. Он совсем не походил на тот маленький и коротенький отросток, который Аркаша привык видеть в зеркале, так как обильное возлияние слабоалкогольного напитка, а проще говоря, пива, совсем испортило его фигуру, украсив ее огромным далеко выпирающим животом. Собственно, Аркаша давно уже использовал свой агрегат только для оправления малой нужды. В остальном же, он довольствовался просмотром порнофильмов, и редким посещением элитного борделя, примерно раз в три-четыре месяца.

— Ты кончил? — хриплый голос девушки, продолжавшей стоять на коленях, заставил его неожиданно вздрогнуть.

— Да! — радостно завопил Аркадий, усердно кивая головой.

— Тогда плати! — жрица любви, пятясь задом, сползла с кровати, повернувшись лицом к клиенту. — С тебя два шиллинга.

— Что так много-то? — заворчал Арканя и осекся. — Какие нафиг шиллинги?

Он резко вскочил на ноги и исторг истошный вопль:

— А-аааааааааа! Мама родная! А-ааааа!

— Больной какой-то, — спокойно прокомментировала его выходку девица и требовательно повторила. — Два шиллинга.

— Получилось! Получилось! Получилось! — Аркаша приплясывая от восторга, не обращал внимания на проститутку, то разглядывая свои сильные, крепкие руки, то ударяя себя в живот кулаком, восторгаясь накаченным прессом.

Девушка осторожно обошла беснующегося клиента и скрылась за невысокой и узкой дверью. Через несколько минут после ее ухода, в комнату вошли двое вышибал. В крепких и сильных руках эти милые люди держали серьезные аргументы — большие дубинки, на концах окованные железом.

— Ну? — прорычал тот, что был слева.

— Сейчас, сейчас, — заторопился Арканя, оглядываясь по сторонам.

Его одежда в беспорядке разбросана по комнате, но пояс с кошелем, аккуратно сложен на лавке. Аркаша замешкался, с удивлением разглядывая маленькие монетки, отливающие серебром. В кошеле их было много, но, сколько их требовалось отсчитать, Арканя просто не знал.

Вдруг, словно открылась потайная дверца в стене и в мозг хлынула нужная информация о денежной системе, возвращая Аркадию Петровичу былую уверенность в себе, и он, не спеша, с достоинством, отсчитал требуемую сумму.

— Еще столько же гони, — неожиданно потребовал второй громила.

— Помилуй бог, за что? — возмутился Аркаша наглым наездом.

— Плати, — судя по его виду, вымогатель не обладал большим словарным запасом, но дубинка, которой он непринужденно поигрывал, играла роль некоего коммуникатора, позволяющего понять, что хочет этот туповатый, но очень сильный человек. Видно было, что ему не терпелось поскорей пустить ее в дело.

— Хорошо, хорошо. Я заплачу, — Аркадий Петрович предпочел не связываться с вымогателями, справедливо полагая, что близкое знакомство с дубинкой не принесет пользы его драгоценному здоровью. Чего, чего, но портить столь прекрасное тело, обладателем которого он стал, пусть на время, Аркадий совсем не желал.

Окончательно рассчитавшись, Аркадий Петрович, оделся в присутствии вышибал, даже не подумавших отвернуться, ради приличия. Эта парочка проводила клиента до самых дверей заведения, на прощание вежливо пожелав ему хорошего вечера.

Покинув бордель, Аркаша бесцельно бродил по удивительному городу, полному контрастов: бросающихся в глаза ярких красок одежд горожан и огромного количества грязи на улицах. Время от времени, с окон вторых этажей, абсолютно без предупреждения, добропорядочная матрона в ярко синем чепце на голове, выплескивала прямо на улицу помои скопившиеся у нее дома. Прохожие, как могли уворачивались от летевших во все стороны брызг, и нужно сказать, у них это почти всегда получалось. После того, как Аркадия пару раз окатили нечистотами, он быстро научился уворачиваться.

Судя по добротной одежде на нем, и присутствию серебра в кошеле, прежний хозяин тела обязан быть вполне обеспеченным человеком. А главное, он должен где-то жить. Аркадий Петрович перестал глазеть по сторонам, спрятавшись в полутемной нише дома, и попытался сосредоточиться, и у него это получилось. Память прежнего владельца тела хранила всю информацию, только доступ к ней открывался волевым усилием. Ноги сами привели на улицу пекарей, где располагался средних размеров двухэтажный каменный дом — его дом.

На его поясе болтался большой железный ключ, и Аркаша воспользовался им, попытавшись открыть дверь. Пару минут возни, и дверь отворилась абсолютно без скрипа. Аркадий вошел внутрь, прихватив с собой ходули на которых он передвигался по городу. Полезная штука — эти ходули, вообще-то, центральные улицы городка оснащены мостовыми, но в большинстве своем улицы просто утопали в грязи, местами доходившей до колена. В дождливую, сырую погоду, ходули оказались полезными, иначе башмаки не выдержали бы испытания сыростью, развалившись через несколько дней.

На первом этаже дома располагалась пекарня, с кладовками. Аркадий, не задерживаясь на осмотр, поднялся по лестнице на второй этаж, в свою спальню. Не снимая башмаков, сняв только шерстяной плащ, он бросился на кровать, с наслаждением широко раскинув руки и ноги. И стал лениво размышлять над тем, как ему быть дальше. Но на ум ничего путнего не шло, кроме вопроса, куда делось сознание прежнего хозяина? Тогда он, постарался воспользоваться его памятью, что бы определить, куда его занесла нелегкая и, главное, в какое время?

Куда — были смутные догадки, он сейчас говорил на языке очень похожем на английский и французский одновременно, еще в его лексиконе имелся богатый запас слов явно из латинского языка.

Створки памяти вновь отворились, и Аркадий Петрович погрузился в чужие воспоминания.