Михаил Нестеров - Комдив [litres]

– На боевом! – Олег представил себе, как подобрались ребята на своих местах, как мгновенно стали серьезными их лица. Нет, напряжение все-таки есть, но оно вызвано не опасностью для своей жизни, а стремлением выполнить порученное важное дело.

Дальность семнадцать километров, высота девять тысяч триста метров, Северов подал команду «Сброс», первое «изделие» ушло в сторону противника. Через каждые двадцать секунд сбросили все остальные «изделия», за это время приблизились к кораблям противника на расстояние десять километров. После сброса последнего «изделия» ударная группа развернулась на обратный курс и поднялась на десять тысяч метров. С летающего радара доложили, что самолеты противника над эскадрой не наблюдаются, но береженого бог бережет (а небереженого конвой стережет, ха-ха!). Массивные бомбы на радаре «тушек» различались, и через две минуты после пуска первого «изделия» оператор «Ту-4» доложил, что метки бомбы и цели слились, в течение следующей минуты Северов получил еще три таких доклада. Вылетая на задание, контролировать результаты своей работы Олег не хотел, собирался подождать информацию от находящихся в районе подлодок, но после того как прошел доклад с летающего радара, решил рискнуть. Работу вражеских радиолокаторов приборы не фиксировали, если в линкоры есть попадания, то им точно не до того. Ударная группа на большой высоте пошла прямо на свой аэродром, группа летающих радаров осталась наблюдать за немецкими кораблями. Ее курс возврата лежал в стороне от вражеской территории, и, если прикрытия из звена «пешек» окажется недостаточно, Северов всегда мог поднять на помощь еще пару звеньев. Если удар оказался неудачным, у Северова имелись все шансы подвесить два оставшихся «изделия» и повторить его. Совсем недавно закончился полярный день, поэтому шансы визуально оценить результаты своей работы имелись неплохие, а вот стрелять в маневрирующий на высоте девяти тысяч небольшой самолет из 20 мм и 37 мм автоматов, которыми оснащены немецкие эсминцы, – занятие бесперспективное.

– Попали! Попали! – завопил Саша Ларин, когда разглядел вражеские корабли.

Северов и сам с трудом справился с возбуждением, но заставил себя относительно спокойным голосом поздравить штурмана с успехом. Даже с такой высоты летчики увидели, что германским линкорам досталось: один из них, похоже, переломился, второй был покрыт клубами дыма. Идентифицировать их однозначно не удалось, но когда Олег нарезал два круга, а это заняло всего около двадцати минут, оба уже скрылись под водой. Эсминцы продолжали крутиться около места их гибели, возможно, собирали выживших, но это было уже неважно. «Пе-5МР» аэрофотоаппаратом не оснащался, но Ларин сделал несколько снимков своей фотокамерой – он всегда брал ее с собой в полет, хотя в данном случае надеяться на их качество не приходилось. Тут же пришел доклад с летающего радара: отметки самых крупных целей исчезли. Северов подтвердил это результатами визуального контроля и лег на обратный курс – топлива оставалось в обрез, но он не жалел, что остался полюбоваться делом рук своих. Правда, может последовать очередной втык от Верховного, но тут уж ничего не поделаешь.

Когда через полтора часа после атаки самолеты ударной группы приземлились на базе, встретивший Северова радостно-возбужденный Головко сказал, что радиоперехват позволяет сделать вывод – «Тирпиц» и «Шарнхорст» потоплены. Северов пожал руки всем участникам операции, но ничего пока объявлять не стал, лучше было дождаться официального подтверждения и подробностей. Дав команду летному составу отдыхать, Олег поехал в штаб Северного флота, чтобы связаться со Ставкой. Короткий доклад и не менее короткий приказ Ставки на следующий день возвращаться на базу. Вежливо отказавшись от приглашения остаться и отпраздновать большую победу и ссылаясь на приказ Ставки, Олег вернулся на базу Ваенга-1, предварительно отдав приказ транспортной эскадрилье ОАГ прибыть к 11 часам 29 августа и забрать личный состав роты охраны. Прибыв на аэродром, Северов увидел заходящие на посадку летающие радары и их прикрытие. Еще через пару часов прилетели «Каталины» АСС. Отправив всех на отдых, Олег тоже наконец улегся. Сон пришел не сразу, усталый мозг прокручивал детали операции: мысли вертелись вокруг гигантских линкоров, которые должны были погрузиться в ледяную пучину вместе со своими экипажами, а это порядка четырех с половиной тысяч человек. Перл-Харбор обошелся американцам примерно в две тысячи четыреста убитых и тысячу двести раненых, а здесь потери были в два раза больше, вряд ли многих удастся спасти из ледяной воды. Жалел ли их Северов? Самому себе он признался, что нет, хотя чувства радостного удовлетворения тоже не было, только какая-то душевная усталость. А жалость… Вот уж нет! Жалко те миллионы мирных людей, да и солдат, которые погибли или находились в концлагерях, до боли жаль умерших от голода. При воспоминании о маленьких детях, умерших от холода и голода, сама мысль о жалости к немецким морякам казалась бредовой. И это еще не все, счет еще не закрыт, вы, твари, еще долго жидко срать будете при одной мысли о войне с нами! С этим Северов и заснул.

Ларин пленку проявил сразу же, но испытал горькое разочарование. Снимки вышли такого низкого качества, что оказались малоинформативными: на фоне темного моря корабли почти не различались. Расстроенный штурман тоже отправился отдыхать.

Олег проспал почти до 10 часов, Кутькин категорически отказался будить командира, не дал никому это сделать. Завернул даже приехавшего в начале десятого Андреева. Генерал сначала подивился нахальному сержанту, потом улыбнулся и отправился поговорить с экипажами самолетов, которые как раз собирались завтракать. Что хотел услышать Александр Харитонович, неизвестно, ведь в отличие от обычного бомбового удара результатов дел своих никто, кроме Северова, не видел. Но разговором командующий ВВС Северного флота остался доволен.

Северов встал, привел себя в порядок, позавтракал и пошел на летное поле встречать транспортники. Эскадрилья майора Баранова прибыла точно в назначенное время, рота охраны и технический состав немедленно приступили к погрузке. В полдень на аэродроме Ваенга-1 не осталось ни одного самолета ОАГ. «Пе-5МР» Северова взлетел последним, после того как Олег попрощался с гостеприимными хозяевами. Через четыре часа все самолеты, включая еще рано утром ушедшие «Каталины», находились на базе.

Колычев, Беренс, Вологдин, Булочкин, Аверин и командование авиаполков очень хотели знать подробности операции – никакой особой секретности по большинству деталей теперь не было, поэтому вечером Олег устроил большие посиделки, на которых и рассказал своим товарищам об атаке на «Тирпиц» и «Шарнхорст». По этому поводу народ даже позволил себе выпить по чуть-чуть прекрасного армянского коньяка, который нашелся у запасливейшего Олега Петровича. Опытные командиры, все прекрасно понимали, что уничтожение таких мощных кораблей без потерь с атакующей стороны является не просто уникальной операцией, имеющей большой не только военный, но и политический вес. Это начало нового этапа войны на море, начало эпохи применения управляемых боеприпасов, имеющих головки самонаведения, начало нового витка развития высокотехнологичных вооружений. И первое столь весомое слово сказано их Родиной, а к этой победе некоторые из них имели непосредственное отношение! Примерно в эти же дни (25–27 августа) немцами в Бискайском заливе и неподалеку от Виго были повреждены три боевых корабля союзников и один потоплен. Они использовали планирующие бомбы Henschel Hs 293 с радиокомандной системой управления, однако атакованные суда, канадский эсминец и три английских шлюпа, имели водоизмещение менее двух тысяч тонн и не шли ни в какое сравнение с линейными кораблями немцев. Впрочем, кроме Северова, об этом никто еще не знал, да и он помнил об этом довольно смутно.