Владимир Сербский - Третий прыжок с кульбитом и портфелем [СИ]

И правильно. Нечего маленьких обманывать, благодетели так не поступают.

Лишь сегодня стала понятно простая вещь — всех облагодетельствовать невозможно. Да и незачем, ведь благодарность редко идет за человеком. А вот зависть и корысть в нашем мире обычное дело, это как солнце утром на востоке. Таких «друзей», как албанские коммунисты, принято называть полезными идиотами. Но время показало иное — полезными они не стали, и идиотами тоже не были. Пассажиры оказались мудрее своих благодетелей.

Про помощь африканским странам рука писать не поднимается. Одних только боеприпасов с 1966 по 1975 годы Советский Союз поставил туда на девять миллиардов долларов. Что дали эти вливания коммунистическому движению? Умом понять такое сложно, одно видно ясно — развивающиеся страны до сих пор развиваются с автоматом Калашникова в руках.

Иногда поступали необычные просьбы партийных друзей. Так, товарищ Атос Фава, представитель Коммунистической партии Аргентины, попросил ЦК КПСС оказать содействие в изготовлении аргентинских паспортов. Потребность в удостоверениях личности, а также контейнерах для их хранения, он объяснил необходимостью проведения нелегальной работы в тяжелых условиях. А что? И сделали, никто не жаловался.

По просьбе руководства Итальянской компартии, на территории СССР проходили курс специальной подготовки итальянские коммунисты. Их обучали радиосвязи, шифровальному делу и вопросам изменения внешности. Кроме того, товарищам выдали 500 (пятьсот) чистых бланков итальянских заграничных паспортов. Сверху, в качестве бонуса, положили 50 (пятьдесят) именных комплектов документов швейцарского и французского образца. Количество изготовленных париков осталось неизвестным, но они точно были. С поставленной задачей уверенно справился Международный отдел ЦК.

В собственной стране ЦК КПСС постоянно решал растущие жилищные и продовольственные трудности. То объявлялся коммунизм к 1980 году, то сообщали, что к 2000 году каждая советская семья будет жить в отдельной квартире. Тем временем мировые проблемы требовали лезть в каждую дырку затычкой. Ангола, Мозамбик, Эфиопия, Ливия, Алжир, Вьетнам, Сирия, Корея, Куба, Гваделупа, Мадагаскар… Список гораздо длиннее. Надеюсь, литературные критики урезание простят.

В 1963 году СССР впервые закупил хлеб за границей, десять миллионов тонн зерна. Я помню то время — очередь в магазине, продавец с огромным ножом. Хлеб в нашем городке продавался на развес, в руки давали один килограмм. И каким вкусным был теплый довесок из горбушки, который клали сверху приличного каравая…

Вскоре такие закупки зерна за границей стали нормой. Причем расходы на содержание коммунистических и других левых партий препятствием не являлись — поддержка революционного коммунистического движения находилась в приоритете. А ведь еще был бюджет стран Варшавского договора, где главным спонсором выступал СССР.

Помощь многочисленным друзьям была явной, неявной и тайной.

Легальную помощь товарищи из братских партий считали «таящей в себе много опасностей». Объяснение понятное — бизнес партийных предприятий находился под жестким контролем финансовых органов капиталистических стран. То есть налоги следовало платить в полном объеме. Но зачем это делать? Гораздо интереснее, когда помощь можно руками потрогать, или наличными получить. Конечно, втихаря. В ЦК КПСС это понимали, и требовали «обеспечить соблюдение строжайшей конспирации при оказании денежной помощи братским партиям, привлекая к этому делу лишь минимальное количество вполне проверенных людей».

В секретных протоколах ЦК КПСС мелькали такие фразы: «Выделить средства левому крылу молодежного движения». Или: «Лидеру оппозиции на приобретение ротационной машины».

Коммунисты из канадского Центрального Комитета, все семьдесят человек, на советские деньги дружно затеяли дачное строительство. И все у них получилось! А израильские коммунисты диктовали Москве конкретные цифры: «Платить функционерам зарплату ниже трёх тысяч долларов просто негуманно».

Коммунистам, которые не могли приехать в Советский Союз, денежная помощь доставлялась на дом. В беседе с журналистами достаточно откровенно описал технологический процесс Михаил Любимов, работавший дипломатом, и по совместительству — сотрудником разведки:

— Михаил Петрович, каким образом вам приходилось участвовать в передаче валюты зарубежным компартиям?

— Когда я был резидентом КГБ в Дании, то одной из моих задач было служить своего рода передаточным пунктом финансирования их компартии. Я вручал эти деньги, как правило, лично генеральному секретарю, которым был Есперсен, а позднее Енсен, несколько раз в год, небольшими партиями. Годовая сумма, если мне не изменяет память, составляла тогда 300 тысяч долларов.

— Не изменяет, хотя в последние годы эта партия получала чуть больше — 350 тысяч долларов. Впрочем, это не столь уж большие вливания по сравнению с другими партиями.

— Это как посмотреть. Что такое 300 тысяч долларов для компартии Дании, где всего-то числится две тысячи человек, и которая даже не представлена в Датском парламенте? Думаю, здесь важен еще один аспект — компартия Дании была образцом конформистской партии, верно следовавшей заветам Ильича. Уж не знаю, которого из двух — Ленина или Брежнева в большей степени.

— Может быть вы, Михаил Петрович, хотите что-нибудь уточнить в описанной технологии передачи средств?

— Нам обычно звонили из Международного отдела ЦК КПСС и говорили: «Михаил Петрович, приезжай за «табаком». Так на условном языке мы называли валюту для зарубежных компартий. Так вот, я нахожу свободного человека, и он едет на Старую площадь. Правда, ездили одни и те же люди. Мы — организация конспиративная и свое участие в «табачных операциях» не афишировали даже друг перед другом. Этот человек и привозил обычно мешок валюты, количество которой зависело от числа получателей.

— Так что, этот человек и отвозил деньги за кордон, был «инкассатором»?

— Нет, тут вы ошибаетесь. Иногда, конечно, делалось и это. Я сам как— то вез 30 тысяч долларов из Москвы. Но это так, попутно, мне просто сказали: «захвати с собой табачок для друзей». Ну, я и захватил. Но, как правило, валюта сортировалась в ПГУ по направлениям, и шла с дипломатической почтой. Она прибывала в резидентуру, и резидент так же, как это делал я в Дании, вручал ее адресату.

— А где она вручалась?

— По-разному. Иногда все было, как в детективе. В 1968 году, например, когда я был в Дании еще заместителем резидента, мы довольно крупную сумму вручали их коммунистическому Генсеку за городом. Можете себе представить: ночь, я за рулем, едем около леса. И вот появляется машина датского Генсека. Тушатся фары… Я тогда подумал: «Боже мой, какой риск, в лесу, в темноте, а по шоссе могли вдруг проехать полицейские машины». В общем-то, датская контрразведка знала о такого рода операциях. Поэтому, когда меня назначили резидентом, я от этой ненужной конспирации отказался, и вручал деньги прямо в нашем посольстве. Обычно спрашивал у посла: «Когда у вас будет Генсек?». А он бывал часто. Я его приглашал к себе в кабинет — он у меня, как и у посла, был «защищенный», мы выпивали по рюмке, и я ему вручал его, как вы пишете, «стипендию». Он давал расписку и предлагал выпить еще по одной — за пролетарский интернационализм.