Владимир Сербский - Третий прыжок с кульбитом и портфелем [СИ]

— Николай Сергеич, время, — Денис постучал по часам.

Коля поднялся:

— Да, нам пора.

— Подождите, дядя Коля, но еще пирог с яблоками! — Вера подскочила следом за ним. — Что, и чаю не попьете?

— Перекусили, и хватит. Завтрак должен быть легким, — назидательно заметил босс, почему-то глядя в мою сторону. — Некогда чаи распивать, когда в самом деле пора ехать, выкупать этот домишко. Но я не прощаюсь! Потом и чай допьем, и договорим.

Человечество всегда боролось с привилегиями. Принцип равенства людей по природе, как творение Божие, провозгласили еще ранние христиане. Идея понятная, и ходят слухи, что в небесном мире концепция уже работает, там все равны. С другой стороны, на грешной земле стремление к справедливости трудно отличить от зависти — ведь не все руководители способны, как Чингисхан, всю жизнь провести в седле. Некоторым постоянно хотелось вкусно выпить и закусить, а потом прилечь с группой домработниц. Так уж случилось, но признаком власти оказалась не только боярская горлатная шапка, но и каменные палаты в «два жилья», полные сундуки добра и винный подвал. Обширный двор, наполненный прислугой, в таком хозяйстве лишним не был. Помнится, борцы за справедливость еще в Древнем Риме пытались внедрить сумптуарные законы — правила против излишней роскоши. Помимо ковров и женских украшений, предметом роскоши тогда считали и молодых рабов, применяемых для сексуальных забав. Дошло до того, что одним из сумптуарных законов патриции ограничили расходы на пиры.

Ранний Горбачев подобным отметился, следом пошел Борис Ельцин. Кандидат в руководители России на заре карьеры так яростно боролся, что ездил в трамвае, «ходил в народ», а однажды Бориса Николаевича враги даже с моста сбросили. Кто и зачем это сделал, не очень понятно. Видимо, кто-то был против его борьбы. В результате этого противостояния старая номенклатура со своими детьми и приближенными как-то незаметно вдруг стала новой олигархией. А до них попробуй дотянись, они все время в Куршевеле ошиваются или, в крайнем случае, на Уимблдоне.

«У кого нет миллиарда, могут идти в жопу». Это не я сказал, а Сергей Юрьевич Полонский, известный русский либерал. Олигарха привилегиями не испугать, у него другие заботы. И народ сразу успокоился — капитализм все расставил по своим местам. Теперь социальное расслоение скрывать незачем, и не стыдно для собственной собачки покупать самолет, чтобы возить ее по выставкам. И яхта размером с авианосец вызывает лишь один вопрос: а как он, бедняга, на такой громадине у дачи паркуется?

Одной из отрыжек мрачного прошлого является зарплата в конвертике. Спроси у любого прохожего, и он ответит, что это дело обычное. Конверт для современного человека настолько привычен и зауряден, что отторжения не вызывает. В самом деле, не удивляемся же мы лифту в подъезде и горячей воде на кухне. И мало кто помнит, что сей славной традиции много лет. Собственно, именно поэтому такая практика в народе осуждения не находит, а в глубине души нашего общества даже одобряется.

Идея наградных красных шаровар для революционных командиров родилась при Ленине, а при Сталине окрепла, и получила свое развитие в виде бонусов для комиссаров. Каждому высокому руководителю в день зарплаты вручали еще и «пакет» — синий конверт, где лежала приличная сумма, не менее оклада. Но если из официального заработка принято удерживать налоги и партийные взносы, то «синий конверт» доходом не считался. И правильно, материальную помощь налогами облагать негоже.

К синему конвертику прилагался персональный автомобиль с шофером, «кормушка», то есть столовая лечебного питания, и специальный набор продуктов по прозвищу «авоська». Прислуга, бесплатные дачи и закрытые лечебные санатории лишь дополняли картину стыдливой привилегии в конверте.

Хрущев конверты отменил, но сразу же появилась система «временного денежного довольствия» и «больничных» выплат, дополненная различными привилегиями. Например, специальными распределителями земных благ, где меркли сказки о сокровищах пещеры Али-бабы, с коврами на полу и на стенах. Даже завершение жизни высоких людей сопровождалось особыми похоронами в особом месте. Упокоение фараонов в пирамидах выглядит солиднее, конечно, но тем не менее.

Печально не это. Мизерная группа людей, наделенная огромными властными полномочиями, получила право распоряжаться общественным достоянием, как своим. От имени народа, естественно. И если говорят, что верхушка КПСС загнивала постепенно, то это неправда — барские замашки новоявленных богов проявились сразу, вместе с привилегиями.

В то время в Кремле проживало более тысячи человек. Товарищ Луначарский, народный комиссар просвещения, занимал двенадцать комнат на шесть человек. Шесть жильцов на двенадцать комнат — это вместе с прислугой. Товарищ Ленин проявил скромность — взял себе с Надеждой Константиновной пятикомнатную квартиру. А вот завхозу комендатуры Кремля товарищу Чумичеву пришлось совсем туго — на восемь человек досталось всего пять комнат.

Кроме жилья в Кремле, комиссарам полагались загородные имения «бывших капиталистов», транспорт автобазы Совнаркома, личная охрана и зарубежные врачи по вызову. «Весь мир насилья мы разрушим», ага. Многие богатые особняки разграбили до полного разрушения, но не все. На «дачах», занятых комиссарами, богачей вычистили, зато поваров не выгнали на улицу. И штат прислуги остался, а кое-где так в полном комплекте, во главе с дворецким, управляющим хозяйством.

Проверять работу красных командиров на фронтах гражданской войны комиссар отправлялся в персональном вагоне, а в городе вершитель судеб передвигался исключительно в лимузине, с охраной внутри и грузовиком революционных матросов на заднем фоне, в обозе.

Питание комиссаров в Кремле организовали знающие люди — кормили здесь скромно, но разнообразно. Помимо мяса и макарон с картофелем, в продуктовый ассортимент входили сардины, ветчина и колбаса. Кремлевская столовая кормила обедом, к которому давали полкило масла и полкило черной икры. Как полкило икры хватало на семью, трудно представить, но как-то, видимо, растягивали. Вместо штатного обеда желающих снабжали пакетом продуктов, именуемых как «сухой паек». С тех пор много чего поменялось, но это название прижилось.

Говорят, что власть — чрезвычайно привлекательная сфера занятости. Как заметил экономист Михаил Хазин, самая привлекательная из всех известных человечеству. Во власти в наибольшей степени сохраняются традиции цеховой организации труда: клановость, семейственность, секреты ремесла, корпоративная солидарность.