Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

После этих событий недовольная продвижением дела примирения и полнейшим равнодушием к требованиям Зьема американская делегация несколько дней отказывалась принимать участие в заседаниях. Так как «президент Южного Вьетнама» оставался в подвешенном состоянии – его не признала ни одна страна мира, кроме США, а по решению конференции вся работа по организации референдума в Южном Вьетнаме падала на Вьетконг и Хина, Зьем же словно не существовал. На сороковой день конференции все ее участники наконец собрались на заключительное заседание, и 29 декабря 1953 года было одобрено: четыре соглашения о прекращении огня между французами, Вьетконгом, Патет Лао, Кхмер Исарак и правительством Сианука; три соглашения об упомянутом выше политическом статусе Южного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи; и Заключительная декларация Парижской конференции. Но делегация США отказалась поставить свои подписи под Заключительной декларацией и огласила две односторонние декларации – от имени США и от имени правительства Нго Динь Зьема, в которых выразила несогласие с итогами конференции. Также с односторонней декларацией о территориальных претензиях к Южному Вьетнаму или будущему единому Вьетнаму выступила камбоджийская делегация Сианука. Все эти три декларации были прочими участниками конференции отвергнуты…

Подписанные соглашения, в частности, предусматривали проведение в Южном Вьетнаме референдума после двухлетнего переходного периода – в декабре 1955 года, и создание трехсторонней Международной комиссии по контролю для наблюдения за реализацией упомянутых соглашений. Тем временем США уже полным ходом вели подготовку к интервенции во Вьетнам. В американском государственном департаменте полагали, что, борясь против коммунизма во Вьетнаме, США предотвращают будущее нападение на Австралию…

Несмотря на уход французов из Индокитая, Парижская конференция не принесла этому региону долгожданного мира, а ее положительные результаты в основном остались на бумаге. Тем не менее она стала важной дипломатической победой ДРВ и СССР.

Иван Антонович Ефремов.

Член-корреспондент АН СССР

и будущий писатель-фантаст

Что ж, вот он и вошел в Академию Наук СССР… Чего там, в другой истории, так и не добился. И были поздравительные телеграммы и устные поздравления от друзей, знакомых и коллег – искренние и не очень, и просто дежурные. Награды и звания никогда особо не волновали Ивана Антоновича, но он знал, что, став членом-корреспондентом, действительно сможет принести науке больше пользы. Хотя бы доделав то, чего не успел ТАМ, дописать те книги, что остались не оконченными, а то и не начатыми, а только запланированными. А таких не так уж и мало.

Обязательно нужно написать вторую часть «Тафономии», посвященную мезозою и кайнозою (первая часть касалась палеозойской эры) – это будет весомый вклад нового члена-корреспондента в развитие палеонтологии и геологии… Затем – научно-популярную книгу о палеонтологии, где рассказать понятным всем языком, что наука о древних костях может быть и полезной и интересной. Может быть, эта книга когда-нибудь попадет в руки каком-нибудь молодому человеку – и сыграет ту же роль, как для него самого встреча с академиком Сушкиным, после которой восемнадцатилетний выпускник мореходной школы Иван Ефремов, прежде мечтавший стать капитаном дальнего плавания, вернулся с Дальнего Востока в Ленинград, чтобы поступить в ЛГУ и выучиться на палеонтолога. Наверное, будут и другие научные труды, благо теперь у него есть большая фора во времени – и помощь ордена «Рассвета» в немедленном издании, отчего бы не воспользоваться, если не для себя, а для науки? То, что уже было им написано там, – здесь переработать и отредактировать. А образовавшееся свободное время потратить на написание того, что там – не успел.

Ефремов переворачивал листки бумаги. Артефакты из будущего нельзя было выносить из хранилища – но отчего бы у писателя на столе не может быть машинописных копий «неизвестного автора», присланных на рецензию и отзыв? И не надо непосвященным в Тайну знать, что этот автор – он сам из того времени. Вот небольшая брошюра «Тайны прошлого в глубинах времен» – ее только просмотреть внимательно, исправить что-то, если есть ссылки на пока еще не совершенные в этом времени открытия – и в издательство, как короткую научно-популярную книгу. Вот вторая часть «Дороги ветров» – «Память земли». Здесь, конечно, придется уже многое править перед изданием – ведь в этой ветви истории работа монгольской экспедиции была куда более широкой и глубокой. Но это даже интересно – сравнивать свои заметки ТАМ и свою память ЗДЕСЬ. Так же и художественная литература – где встречались идеи, которые он уже давно обдумывал и собирался изложить. В «Лезвие бритвы» вошла небольшая повесть «Тамралипта и Тиллоттама», которую он начал писать как раз этой осенью, еще до знакомства с тайной «Рассвета». Теперь она не будет завершена – вернее, войдет целиком в доработанный роман. Цитаты из которого (об этике и эстетике, как «закрепленной целесообразности») уже озвучил сам товарищ Сталин в своих трудах – значит, остаться им в тексте каноном, ну а «индийские» главы придется слегка изменить, с учетом того что сейчас творится на полуострове Индостан.

«Туманность Андромеды» должна будет выйти в пятьдесят пятом. Поскольку, как сказал Пономаренко, в той истории совпадение выхода романа с началом космической эры (публикация в «Технике – молодежи» в 1957 году) было очень удачным. Ну а первый спутник ожидается примерно к этому сроку. «Сердце змеи» и «Час быка» – будем посмотреть. Анна Петровна сказала – возможно, придется еще поправить, на злобу дня, если заметим здесь в обществе тревожные тенденции. Но для того надо, чтобы у вас уже было известное читателям имя – «но вы справились там, Иван Антонович, и я уверена, сумеете и здесь».

Ну и «Таис Афинская», его лебединая песня, последняя книга – в которую перекочевали частицы рассказа 1946 года «Каллиройя», слишком смелого рассказа о любви и Древней Греции. Надо думать, здесь она тоже выйдет раньше, чем через девятнадцать лет. Женские образы похожи на мир «Андромеды» – а еще на тех, с кем Ефремова свела судьба здесь. Таис, Веда Конг, Фай Родис – с лицом и характером Ани Лазаревой, ну а Низа Крит и Чеди Даан – Лючия Смоленцева. Если его романы экранизуют, то они могли бы вместе и сыграть, как в «Высоте» было. Анна Петровна человек государственный и занятой, ну а Лючия – отчего бы и нет?

Но главное – он успеет здесь написать то, что так и осталось в замыслах. Повесть про броненосец «Ретвизан» – про море, морские приключения, войну и морские сражения. И роман, который он в будущем назвал сперва «Дети росы», а потом – «Чаша отравы», о Батыевом нашествии на Русь, об опасном наследии древних цивилизаций, в данном случае – Византии, культура которой отравила своей мнимой мудростью и Русь, поощряя междоусобицы и ослабив ее национальный дух, сделав ее бессильной перед монгольским нашествием, и, конечно же, о любви и приключениях – о том, как русский юноша, скитаясь по дорогам Азии, много лет ищет свою невесту, угнанную монголами в полон. И наверное, будут еще книги, замысла которых он сам сейчас еще не знает. Если ему здесь будет отпущено не девятнадцать лет, а побольше – Бахадыр уверял, что старые болячки удалось снять, «но вы лучше приходите ко мне для профилактики, один или два раза в месяц». Считает свой дар от Аллаха – а для Ефремова еще одно доказательство, что в нас внутри есть пока не познанные силы, которые мы принимаем за дар богов. И раскрывать в себе эти возможности, жить и творить – разве не в этом смысл жизни, который тысячи лет ищут мудрецы?