Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

Ну а он, Стив Лэнг, завербовался матросом в береговую охрану. Успех и усердие – и дослужился до боцмана. А потом грянула Вторая мировая война, и потребовался великий флот, которому нужно было много офицеров – так что погоны получали не только выпускники Аннаполиса, но и такие, как Лэнг, после ускоренных курсов. И было много славных дел – Иводзима, Окинава. Свыкся уже с флотом, не ушел на гражданку в сорок пятом, как многие из сослуживцев. И вот всего полгода как командир своего корабля. Пусть и не такого, как линкор «Мэйн», флагман эскадры, прикрывающей конвой, в шестидесяти милях к норд-осту. Думал лет через десять выйти в отставку в чине кэптена [21] Аналог – наш капитан 1-го ранга. . И вдруг – новая война!

Видит бог, мы хотели оставаться друзьями с русскими – они подло ударили первыми и вынудили нас воевать. Но когда Америку вынуждают сражаться – Америка всегда побеждает! Мы, американцы, – цитадель и основа всего свободного мира. Мы не собираемся завоевывать русских – мы освободим их! Освободим от обманывающих их тоталитарных вождей, и когда русские поймут, как ошибались, веря тем, кто толкнул их в новую мировую бойню, – они сами будут нам благодарны! После нашей победы мы не станем навязывать другим народам ни своих традиций и обычаев, ни религии, ни политических и экономических форм государства – мы лишь обеспечим, чтобы везде и всюду соблюдались права человека, свобода слова, свобода прессы, свобода сообщения между разными странами… В свободном мире уважают суверенитет государств. Но суверенитет не значит, что какая-то страна имеет право поставить железный занавес между собой и соседями! Ради понимания между народами и мира во всем мире так быть не должно. Всеобщая дружба между народами может основываться только на уважении прав других и отказе от интересов эгоистичного национализма – в пользу международного сотрудничества. Вот как будет во всем мире, когда мы – свободный мир – победим в войне и принесем русским свободу…

Тринадцать дней, несчастливое число, – но ровно столько по графику должен занять наш переход до британских портов. В Европе дела идут неважно, коммунисты добивают наших парней на континенте, и Англия уже подвергалась жестоким бомбежкам. Атомные удары по наступающим советским войскам лишь замедлили их продвижение, но не остановили. У Советов тоже были Бомбы, причем они в ответ бьют даже не по нашим дивизиям, прижатым к нормандскому побережью, а по портам Британии и континента, не считаясь с жертвами среди гражданского населения. Для англичан это катастрофа, но в Лондоне даже не думают о капитуляции, так же как и в сороковом году. Вот только положение их сейчас намного тяжелее – никто не сомневается, что как только русские и немцы окончательно сбросят нас в море с континента, то начнут то, что не удалось Гитлеру, будет и вторая «Битва за Англию», и новый «Морской лев». А Британию отдавать нельзя – иначе об освобождении Старого Света придется надолго забыть, разве удалась бы наша высадка в сорок четвертом в Гавре, если бы исходный рубеж и место сбора десанта были по другую сторону Атлантики? Англия – это наш пистолет, приставленный к виску красного монстра, и должна выстоять, ради будущей победы. А потому мы везем «кузенам» оружие, военное снаряжение и все, что надо для ведения войны, чем еще набиты трюмы девяноста восьми транспортов. И, конечно, люди – 106-я пехотная дивизия, почти двадцать тысяч молодых здоровых мужчин в форме, а также летчики, авиатехники, зенитчики, тыловые службы. И на «Генерале Шафтере» – почти тысяча медиков, в большинстве добровольцев. Из них больше половины – девчонки из госпиталя Хопкинса. Как было в газете, фотография – Линда Мэлоун, дочь сенатора, и Сара Брукс, бывшая официантка, вместе окончив курсы медсестер, направляются на войну. Девушек везут с комфортом: «Шафтер» – это не грузовая лоханка типа «Виктори», как большинство в конвое, а лайнер кубинской линии, от Майами до Гаваны ходил, не «Куин Мэри», конечно, всего десять тысяч тонн и двадцать два узла, оттого и не попал в быстроходные конвои, как та же «Мэри» или «Юнайтед Стейтс», что идут через океан на тридцати узлах, считая скорость главной защитой против подводных лодок. Но все же каюты со всеми удобствами, а не койки в холодном твиндеке – хотя наверняка уплотнили, как бывало в ту войну, в двухместные каюты вселяют шестерых. Что делать, война – это тяготы и лишения.

Пока все шло хорошо. Что даже настораживало – если Советы готовились напасть, то они и свои лодки должны были заранее развернуть в океане, а субмарины у них отличные, по типу немецких «тип 21». И Фольксмарине ГДР теперь их союзник – а на что способны немецкие подводники, в Штатах, как и в Англии, помнили хорошо. Потому с самого начала шел конвой, и с хорошей охраной, и еще противолодочные патрули утюжили океан, и летали самолеты – все было как десяток лет назад. Вызывало лишь беспокойство предполагаемое наличие у русских атомных лодок (тип «моржиха»), первая из которых вроде бы сумела еще в той войне отметиться. Бороться же с этой угрозой пока предполагалось чисто количественным увеличением сил ПЛО.

И эта тактика уже принесла плоды. Первую русскую лодку потопили утром, сначала самолет с «Манила Бэй» обнаружил ее радаром в пятидесяти милях почти по курсу конвоя (наивные советские думали, что ночь их укроет), и началась охота. Все же там были умелые подводники, сумели подойти еще ближе, пока не кончилось их везение, сонар «Эдвардса» засек цель, и дальше было все как на учениях: залп из «сквида», накрытие, звук разрушения корпуса и пятна соляры на воде. Однако русские, даже погибая, сумели расплатиться – выбросив уже из гибнущей лодки радиобуй, который вел передачу целых две минуты, пока его не расстреляли, не потопили. И было очевидно, что там было не сентиментальное прощание, а информация о месте и курсе конвоя. Кому – вот это скоро предстояло узнать.

Ближе к вечеру самолеты заметили еще одну лодку. Затем вторую, третью – субмарины подтягивались к конвою, как гиены на падаль. «Эдвардс» начал движение к цели номер два, и тут это случилось. Будто второе солнце зажглось на севере, даже сквозь облака залившее светом небо на полгоризонта – там, где шла эскадра. А через минуту так же вспыхнуло за кормой, всего в десятке миль – на эсминце пожара не было, но матросы верхней вахты, кто имел несчастье смотреть в том направлении, потеряли зрение, затем пришла ударная волна, снесла мачты и антенны, покорежила легкие надстройки, однако в целом «Эдвардс» боеспособность сохранил.

Еще излучение от взрыва сожгло аппаратуру. Так что радисты с трудом сумели восстановить только ближнюю связь, не дальше сотни миль. В эфире было молчание, хотя кто-то же должен был уцелеть? Но полученный приказ никто не отменял, и эсминец еще час вел противолодочный поиск в указанном районе, но безрезультатно. Затем обнаружили надводную цель – сблизившись, опознали один из транспортов, «Красотку Майами», на судне были видны повреждения и следы пожара. Запросили, что случилось, получили ответ: