Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

– Это было что-то вроде самолета-снаряда, летящего с огромной скоростью. И он, как камикадзе, навелся на кого-то в левой колонне. Полыхнуло так, что уцелели едва три десятка судов, и на всех были пожары, кто-то сумел потушиться, кто-то нет. Согласно инструкции, полученной еще перед выходом, было решено рассредоточиться и идти самостоятельно – иначе следующий удар накроет всех.

Проклятье! Но что нас не убивает, делает сильнее – Американская Идея подразумевает «челлендж», то есть преодоление вызова, от кого бы или чего бы он ни исходил: «Что надо сделать? Мы сделаем это!» Мы дойдем до Англии и доставим груз на оставшихся транспортах, чего бы нам это ни стоило. Потому что мы – лучшие, и должны сделать это. Мы дойдем – и будем победителями. Тем более что до Англии, пожалуй, даже ближе осталось, чем назад.

За ночь встретили еще три транспорта, идущие на восток. И дважды атаковали подлодки – в этот раз с неясным результатом, одну предположительно повредили. Плохо было, что израсходовали весь боезапас к «сквиду», стреляя вслепую – тонкие электронные цепи аппаратуры наведения не выдержали испытания. И еще, согласно последней из принятых сводок, завтра должен был надвинуться шторм, которого поврежденные суда могут не вынести. Впрочем, и у подводников будут проблемы – атаковать из-под перископа на большой волне нельзя.

А утром приняли сигнал SOS, переданный маломощной рацией. Это был «Генерал Шафтер»: «Торпедирован, тону». Пошли на помощь, благо что по координатам было рядом. И повезло, что нашли быстро, пароход сильно накренился, лежал практически на боку, корма уже ушла под воду. Дьявольщина, там же людей вдвое, если не втрое против номинального числа пассажиров, кроме медиков туда еще штаб корпуса грузился, и тыловые службы, и какое-то саперное подразделение, – а шлюпок осталось как прежде, больше просто не разместить. И спустить успели лишь четыре из десяти – а тем, кому в них места нет, надувные плоты или вообще одни спасжилеты. А вода всего шесть градусов, тут и тренированный пловец долго не выдержит – и тем, кто на плотах, немногим лучше, ведь если шлюпки спускают уже с людьми, то плоты сбрасывают на воду, там они должны раскрыться, после чего придется прыгать в море, плыть и вскарабкиваться на плот, то есть там все будут промокшие, и обсушиться нельзя. А еще шторм скоро, если сводка не врет – так что даже у счастливцев в шлюпках шанс выжить немногим выше ноля, а у прочих ноль абсолютный. Тем более что там явно не обученные моряки, «женщин и детей сажать первыми» – ну да, уже можно в оптику различить, что многие из спасающихся одеты во что-то яркое, явно не по уставу и по сезону. Несколько сотен девчонок-медиков, добровольно вызвавшихся на войну, ради спасения свободного мира!

Нас тоже увидели, гребут навстречу, кто как может, еще и опасаясь, что в воронку затянет, когда «Шафтер» ко дну пойдет. Мы подходим, сбавляя скорость, меньше обороты, акустикам слушать, лавры «Абукира», «Хога» и «Кресси» никого не прельщают. Вдруг контакт, очень слабый, даже не уверен был слухач – но надо убедиться, право руля на пятнадцать градусов. Какое-то время тихо, и вдруг:

– Ясно слышу, очень быстро приближается. Идет нам навстречу. Звук на турбину похож. Кажется, это русская «моржиха», сэр!

Проклятье! Еще в конце Второй мировой рассказывали, что у русских и немцев появилась новая тактика – повредить один корабль и не добивать, чтобы потом потопить и спасающих. Это ловушка! Русские ждали нас, когда мы придем спасать наших девчонок! Мерзавцы! А у нас «сквид» пустой, остались только бомбы на кормовых бомбосбрасывателях. Чтобы ими накрыть лодку, надо пройти над ней. Но «моржиха» не подпустит – у нее самонаводящиеся торпеды, идут на шум наших винтов. Спасение лишь – отвернуть, приводя врага за корму, и дать самый полный, хотя справочник Джена утверждает, что у «моржихи» ход в сорок узлов, реально даже немцам удавалось так от нее уходить, не догонит!

– Лево руля. Самый полный вперед, – со слезами на глазах отдаю приказ.

Женщины на шлюпках и плотиках с отчаянием провожают нас взглядами. Но нам нельзя остановиться – мы не спасем их, а только сами погибнем. Но может быть, русские всплывут и подберут наших девочек? Они же увидят, что это не солдаты, а медсестры, женщины…

Наблюдаю за скоплением плотиков и лодок в бинокль. Вот, убедившись, что нас уже не догнать, подлодка русских всплывает рядом с плотами. И… внезапно – резкие звуки пулеметных очередей!

– Они прикрываются нашими девчонками, эти трусливые комми! Всплыли посреди плотиков и расстреливают, даже вроде гранатами забрасывают! Прикажете открыть огонь, сэр?

Стив Лэнг прикрыл глаза. Ни один американский офицер не отдаст приказ стрелять в своих (в гражданских – как вариант). Лучше он сразу прострелит свою голову здесь, на мостике своего корабля. По крайней мере, совесть не будет мучать.

– Нет, парни, мы своих не убиваем, мы – не комми. Мы еще вернемся и отомстим, но сейчас – полный вперед! И да простит нам Господь…

Кулаки сжимаются от бессильной ярости. Эти изверги, эти мерзавцы расстреливают из пулеметов сотни беспомощных беззащитных женщин! Должно быть опять – «так им сказал товарищ Сталин», оспаривать волю которого невозможно? Нет, они не мерзавцы, какими были немцы, они – просто роботы, покорные воле своего жестокого создателя. А нам сейчас приходится, видя это, бежать со стыдом и позором. Но мы еще вернемся! И мы победим, не может быть иначе. Потому что мы сражаемся за свободный мир, за наши идеалы!

Коммандер Стив Лэнг еще не знал, что увиденный им расстрел беззащитных женщин-медсестер – лишь малая часть того террора и ужаса, который коммунисты готовились обрушить на мирное население стран свободного мира. Скоро термоядерные сверхбомбы и ракеты упадут на Нью-Йорк, Лондон, Вашингтон, Чикаго и другие города США и Британии…

…и разговор в кабинете главного редактора

«Кольер уикли», перед выпуском этого номера

Мистер Дмитриефф, мне рекомендовали вас как знатока России и истинного американского патриота. Да, кстати, что вам сделали большевики – отняли у вас бизнес, сгноили в ГУЛАГе ваших родных? За что вы так их ненавидите? Ваше старание показать свою любовь к американским ценностям похвально – но надо же думать, что вы пишете и для кого. Отрадно, что вы правильно поняли суть нашей Американской Мечты – и, пожалуй, жителям Старого Света тоже полезно будет лишний раз напомнить. Но вот про это у нас совершенно не принято вспоминать!

Во время Великого голода тридцатых в Штатах умерло несколько миллионов человек – помимо Депрессии, роль сыграли и засуха, и неурожай, и пылевые бури, все накатилось как-то сразу, и многие, до того преуспевающие хозяйства Среднего Запада потеряли абсолютно все – в газетах были страшные истории, как на фермах находили всю семью мертвой, и ни единой крошки съестного в доме. Еще больше людей бросали все нажитое и уходили по дороге в неизвестность, сколько их умерло и было закопано подобно собакам, не знает никто. Но никому в Америке не пришло в голову винить в этом судьбу, правительство, да хоть господа бога. Потому что оборотная сторона Американской Мечты – что как ты никому не должен, так и тебе не должны ничего, в отличие от Старого Света, где философы рассуждают о «ценности каждой человеческой личности». А у нас за океаном все просто – жизнь неудачника не стоит ничего. В лучшем случае тебе могут из милости бросить кусок, как собаке (животных ведь тоже надо жалеть), если он есть, этот лишний кусок. Но все-таки это честнее, что ты сам, а не кто-то, хозяин своей судьбы. Если, конечно, сумеешь быть хозяином.