Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

Возможна угроза нового раскола католической церкви, раскола поощряемого США? Что ж, пусть. Лучше потерять часть ненадежных, зато сохранить всех верных, чем потерять лучших, как это было там. И будет здесь, если мы не изменим курс.

А для этого прежде всего надо, чтобы сейчас не началась война.

Генерал де Голль, пока еще президент Франции.

Париж, 12 ноября 1953 г.

По улицам Парижа шли танки.

Вторая бронетанковая дивизия, сформированная осенью сорок третьего из солдат Еврорейха, попавших в русский плен на Днепре. Зимой сорок четвертого вместе с советскими войсками входила в освобожденный от нацистов Марсель, затем шла на Париж, не успела совсем немного. До сих пор имела боевым знаменем – то самое, пожалованное самим Сталиным, не трехцветное, а алое, украшенное знаком русского ордена, за освобождение Марселя. По чести, тогда ей пришлось лишь вступить в город, уже освобожденный Советами, – но раз сами русские решили дать части эту награду, значит, считали достойным? Ну а в самой французской армии дивизия имела прозвище днепровско-марсельской.

Давно уже в ее составе не было русских командиров (ротного и батальонного звена), и рядовой состав был уже послевоенного призыва, и русские танки Т-34 заняли места в музеях или ушли в мартены, сейчас по парижской брусчатке лязгали гусеницы «паттонов» – но одно осталось прежним. Каждого из старших офицеров дивизии Генерал не только знал лично, но и сам назначал на должность – а кто-то был и ветераном еще того зимнего наступления сорок четвертого года. Потому от этих офицеров и солдат можно было ждать предательства в гораздо меньшей степени, чем от любой другой части французской армии. Хотя после того, как американцы девять лет ногой открывали дверь в любой французский штаб, наверняка завербованные ими были и тут. Но они не посмеют бунтовать сейчас – поскольку большинство офицеров дивизии их не поддержит.

Колонны шли через Париж – замерший в молчании. Если ограничения передвижения вчера утром воспринимались парижанами как некое неудобство, то после взрывов на город опустился страх. И, что хуже, вечером с улиц куда-то исчезли военные и полицейские патрули – обязательно надо узнать, кто отдал такой приказ! – чем уже ночью воспользовались какие-то банды, грабившие магазины и вламывавшиеся в дома богатых парижан. А сейчас несколько раз де Голль видел в отдалении толпы под красными или трехцветными знаменами, тут же рассеивающиеся по дворам и переулкам при виде танков. Что ж, после мы наведем порядок – а пока надо обезглавить заговор!

Колонны шли на юго-восток, из Парижа в Венсенн. Тот самый Венсенн, на который в опусе «Кольер уикли» про воображаемую Третью мировую войну американский бомбардировщик сбросил атомную бомбу. И где в подвале Венсеннского замка в сороковом году была Ставка Главнокомандующего, маршала Франции Гамелена, ну а сейчас находился штаб ВВС и ПВО Центрального военного округа. А еще, по полученным сведениям, там в настоящий момент были генералы-заговорщики, трое из четверых. В колоннах были не только танки, но и мотопехота, и батареи 155-мм гаубиц – хотя де Голль надеялся, что ему не придется приказывать стрелять по бывшей резиденции французских королей.

Вот он, замок, – четырехугольник с башенками по углам, в центре высокая башня-донжон. Собственность французской армии – в воротах охрана, на стенах пулеметные точки видны. Сейчас там какое-то шевеление, и ворота не открывают. Кто там такой знаток уставов, тащите его сюда! Су-лейтенант, вы узнаете меня, своего Главнокомандующего? Нет, своему караульному начальнику доложите после.

Артиллерию разворачивать не потребовалось, охрана у ворот и на внешней стене сопротивления не оказала – младшие офицеры и простые солдаты не были сознательными участниками заговора, лишь подчиняясь приказам. Бронетранспортеры въехали во внутренний двор, и в замок вошла рота, командира которой де Голль проинструктировал лично. Можно было бы и дальше открывать все двери «именем президента» – но там у заговорщиков наверняка были верные им люди, и риск нарваться на пулю велик, а де Голль ощущал себя сейчас больше политиком, чем командиром поля боя. Ну вот, послышалась стрельба, даже пара гранат рванула – жалко, если будут напрасные потери, мотопехота танковой дивизии – это не штурмовые подразделения, что у русских и немцев специально обучены брать укрепрайоны и вести бой в помещениях – впрочем, и храбрые французы без всякой спецподготовки когда-то славно дрались в подземельях форта Во против элитных частей германской армии, а тут у мятежников не может быть больших сил. Но все же лучше не выходить из броневика – от случайных пуль никто не застрахован, и судьба, на площади Бастилии спасшая от смерти, сейчас может решить, что второй раз будет перебор.

Стрельба наконец стихла. Прибежал посыльный с докладом – мятежники сложили оружие. Де Голль вступил в замок в сопровождении личной охраны и еще взвода солдат. Внутри уже стояли «свои» посты, солдаты с трехцветными повязками, чтобы можно было отличать своих и чужих, в нескольких местах были видны следы боя – выбитые двери, поломанная мебель, следы пуль на стенах. И тела, уже оттащенные в сторону – с повязками и без. Но если бы завтра во всей Франции началась гражданская война, жертв было бы куда больше.

Де Голлю уже приходилось бывать в этом замке, еще в сороковом, на докладе у Гамелена, так что расположение помещений он знал хорошо. При немцах тут был, с весны сорок третьего, штаб ПВО Парижа, после освобождения Венсеннский замок так и остался за авиаторами. В главном зале на стене большой экран, как в немецком цирке Камхубера, куда выводятся данные, полученные с сети локаторов ПВО, развернутых вдоль восточной границы Франции, от Пикардии до Прованса. А у стены напротив под нацеленными стволами винтовок стояли на коленях, руки за голову, три десятка человек – в большинстве, просто операторы дежурной смены, но с правого края несколько офицеров в чине от майора и выше, а самыми крайними – трое генералов-заговорщиков, и еще кто-то, в американском мундире. Генералы Шалль, Салан, Жуо – Зеллер был на своем посту в Марселе. И военный атташе США.

– Ну, что, господа заговорщики, мятеж не может кончиться удачей, – произнес де Голль, – и этот замок имеет славную историю. Здесь во рву по приказу Наполеона был расстрелян герцог Энгиенский. Ну а в прошлую Великую войну – некая Мата Хари. Я полагаю, что традицию стоит поддержать – да и для вас это будет почетнее, чем суд со всеми формальностями, а затем гильотина. Месье, если вам есть что сказать в свое оправдание, то я вас слушаю. И другого случая вам может не представиться – вашими трудами, сейчас я очень занятой человек и иного свободного времени могу не найти. Тогда вам останется лишь излить свое откровение священнику на последней исповеди. Кстати, дозволяю встать с колен и руки опустить. Но убедительно прошу не делать резких движений – а то могут не так понять, и у моей охраны пальцы на спуске.