Виктор Тюрин - Свой среди чужих [litres]

– Дмитрий Николаевич, не оставите вы нас вдвоем?

– Я и сам собирался идти. Дел по горло, – с этими словами преподаватель вышел из кабинета.

– Садитесь, Звягинцев.

Сам Карпов сел за письменный стол, достал коробку папирос, положил на столешницу, но уже в следующую секунду спрятал их обратно в карман и, криво усмехнувшись, пояснил:

– Меня очень просили здесь не курить. Ладно, перетерплю. В общем, так… Вам, лейтенант, придется срочно выехать в Берн.

Нынешняя спокойная жизнь меня вполне устраивала, так как последние два года судьба изрядно помотала меня по городам и весям. Правда, изучение предметов по шесть часов в день, семинары и практические занятия отнимали львиную долю времени, но это было намного лучше, так считал я, чем сидеть в окопе на передовой. К тому же выходной никто не отменял, а Москва под боком. Я уже настроился, что просижу здесь до конца войны, и на тебе – не успел как следует выучиться, а уже работу по специальности предлагают. С другой стороны, если говорить честно, сидение в школе мне прилично надоело. Хотелось настоящего, живого дела, хотелось риска и адреналина в крови. Вот только говорить об этом я никому не собирался.

– Так я вроде только учиться начал, товарищ Карпов.

– Меня заверили, что с языком у вас не просто все хорошо, а отлично, товарищ курсант, так же как и физическая подготовка. Ее оценили на пять с плюсом. Да и ваш куратор похвалил вас и сказал, что вы на «отлично» усвоили основные правила разведки. Так что теперь самое время проверить ваши знания на практике. Или вы не уверены в своих силах?

«Да что там, в этом самом Берне случилось, что срочно понадобилось присутствие курсанта-недоучки?!»

Впрочем, свое недоумение я оставил при себе, а вместо этого натянул на лицо маску добровольца, готового погибнуть за дело Ленина – Сталина прямо сию минуту, после чего отчеканил:

– Никак нет, товарищ Карпов! Готов выполнить любой приказ!

– Так-то лучше, Звягинцев. Теперь вопрос. Вам что-нибудь говорит фамилия фон Болен?

При ее упоминании меня словно холодом обдало. Тело напряглось. Сразу возникла мысль: «Неужели барона опять взяли в плен и тот проговорился?!»

Бросил цепкий взгляд на Карпова, пытаясь прочесть по его лицу, что стоит за его вопросом. На первый взгляд, майор не был напряжен, а значит, не ловит меня на этот вопрос. Тут что-то другое. Или все-таки играет со мной в кошки-мышки? Разведчик как-никак, мать твою!

«А! Куда тут денешься с подводной лодки!»

– Говорит, товарищ Карпов.

– И что она вам говорит, Звягинцев? – с некоторой ехидцей спросил меня Карпов.

Именно эта нотка ехидства успокоила меня. Я прислушался к себе. Интуиция молчала.

– Меня уже пытались обвинить в том, что я вел разговоры с врагом, с этим самым бароном Арнольдом фон Боленом, товарищ Карпов. Потом пытались завести на меня дело о том, что я якобы отпустил его при переходе разведгруппой линии фронта. Вы из-за этого приехали?

– И из-за этого тоже, – как-то туманно и частично подтвердил майор мои опасения, после чего выдержал паузу и продолжил: – Знаете, лейтенант, мне тоже непонятно, зачем вам понадобилось разговаривать второй раз с немецким подполковником. Может, объясните?

– Случайно выяснил в первом разговоре, что его, как и меня, интересует живопись. Именно об этом мы и говорили с ним второй раз.

– Хм. Не понимаю я этих увлечений… ну да ладно. Теперь проверим твою сообразительность. Попробуй связать все факты воедино и изложи свою версию.

Окончательно успокоившись, я стал раскладывать в голове цепочку из известных мне фактов. Что именно произошло в Швейцарии в феврале-марте 1944 года, я просто не знал. Заговор немецких генералов должен произойти где-то в первой половине лета. Так как могли быть связаны швейцарская столица и барон? Единственным связующим звеном была его многочисленная швейцарская родня.

– Насколько мне известно, у него в Швейцарии есть многочисленные родственники. Вот только где они проживают и какие посты занимают – не знаю. Именно это должно связывать Арнольда фон Болена и Берн.

– Молодец. Почти с ходу решил задачу наполовину, а насчет второй половины я сейчас просвещу.

Из его короткого рассказа мне стало известно, что в феврале 43-го года в столице Швейцарии американский разведчик Аллен Даллес встретился с князем Гогенлоэ, фельдмаршалом Браухичем, генерал-полковником Цейтцлером, которые выступали на этой встрече от имени германских промышленников и правых социал-демократов. Тогда обсуждались вопросы возможных путей завершения войны и послевоенного устройства Германии и Европы в целом. Речь шла о том, что Германия может согласиться на мир, если западные державы не допустят советской оккупации Германии. Если тогда переговоры не привели к успеху, то в апреле уже этого, 1944 года, немцы сделали новую попытку: в Берн прибыл представитель от заговорщиков-генералов. Спустя два дня он отбыл назад, но о чем шла речь, нашей разведке установить не удалось. Когда об этой встрече было доложено Сталину, то она вызвала у него негодование по поводу возможного предательства союзников и, как следствие, последовал жесткий приказ в самое ближайшее время разобраться с этим делом. Теперь нетрудно было догадаться, что в этой истории оказался замешан барон. Только каким образом? Ответ мне стал известен через минуту. Оказалось, что вместе с эмиссаром на переговоры прибыл барон Арнольд фон Болен, оказавшийся дальним родственником семьи, чье поместье было предоставлено для переговоров Аллену Даллесу.

– Уяснили задачу, лейтенант?

– Так точно, товарищ Карпов. Нужно встретиться с Арнольдом фон Боленом и узнать о результатах встречи с Даллесом.

– Все правильно. Вот только барона сейчас в Швейцарии нет, но спустя месяц его снова ожидают в Берне. Как раз к этому времени ты там будешь! Проклятье, как курить хочется! – и он сердито посмотрел на меня, словно это я запретил ему курить в кабинете. – На этом всё! На сборы пятнадцать минут. Машина стоит у ворот.

Переход через границу по тайной тропе контрабандистов прошел буднично, без особых проблем. К концу перехода я был выжат как лимон, так как пришлось идти быстрым шагом шесть часов, ночью, да еще по горной местности. Заплатив вторую половину оговоренных денег проводнику, я переночевал у его родственников, после чего отправился в столицу Швейцарии. Еще при отправке меня предупредили, что никаких контактов с нашими разведчиками в Швейцарии я иметь не буду, так как моя миссия носила разовый характер: попробовать наладить контакт с бароном и узнать все, что можно, о встрече Даллеса с представителем генералов-заговорщиков. Расчет моего начальства был прост: если недоучившийся курсант провалится, то никого за собой потянуть не сможет. Те люди, которые отправляли меня на это задание, не знали моей подоплеки отношений с бароном, но даже при этом я оценивал успешность своего задания в отношении тридцати-сорока процентов из ста, так как в человеческое благородство уже давно не верил. Думаю, что мое начальство так же оценивало мои шансы.