Михаил Нестеров - Комбриг [litres]

Переправляться здесь наверняка никто, кроме, может быть, разведгрупп, конечно не должен, для переправы техники есть гораздо более удобные места. Девушек накормили и напоили чаем, дали им чистое солдатское белье и комбинезоны техников, после чего особист запер медсестер в сарае, решив оставить разговоры на следующий день.

А утром следующего дня появился Вершинин. Он печально посмотрел на царившую кругом разруху и спросил о планах на ближайшее будущее. Козевич, браво выпятив грудь с орденом, доложил о готовности исполнить любой приказ. Генерал удивленно посмотрел на него и вздохнул, Северов понял, что надо вмешаться.

– Разрешите, товарищ генерал-майор.

Получив кивок головой, продолжил:

– Если продолжать в том же духе, полк сточится в ноль за несколько дней.

– Так что предлагаешь, старший лейтенант?

– Применить наконец давно предложенное разделение на группы, эшелонирование по высоте, все то, что изложено в наставлении! – протянул Вершинину брошюру.

– Я так понял, что в полку это изучить не успели? Согласен, дальше.

– Десятью самолетами великие задачи нам не решить. Подозреваю, что обстановку на той стороне Донца штаб фронта себе представляет не очень хорошо, так что, во-первых, предлагаю сосредоточиться на воздушной разведке. Вести ее парами на ЛаГГ-5, этот самолет в опытных руках делает любой немецкий. Во-вторых, необходимо прикрытие аэродрома как средствами ПВО, так и пехотой. На том берегу немцы уже шляются. Небольшими пока группами, но тем не менее. В-третьих, необходимо наконец организовать нормальную работу службы ВНОС. В-четвертых, подготовить для полка новый аэродром на случай, если отдельные небольшие группы противника превратятся в полноценные подразделения. Аэродром под обстрелом полковой артиллерии не нужен. Про пополнение тактично не спрашиваю.

Вершинин улыбнулся.

– Чем командовал?

– Эскадрильей, с осени 41-го.

– Подожди, как фамилия твоя?

– Северов.

– Ага, ну давай, отрабатывай свое геройское звание! Принимай полк. Пополнение постараюсь выделить, не взыщи, что смогу. Справишься?

– У меня в эскадрилье самолетов больше было, чем в этом полку. Справлюсь.

Козевич был близок к обмороку. Такой облом! Но на его тонкие душевные материи всем было сейчас наплевать, не та обстановка.

– Ну действуй, комполка!

Вершинин улетел, а Олег развил бурную деятельность. Под руководством Михалыча начали строить капониры для оставшихся самолетов, перебирали разбитую технику, снимая с нее все, что может пригодиться. Делали укрытия для боеприпасов, горючего, копали щели для людей. Оставшиеся бойцы роты охраны под командой последнего живого младшего лейтенанта оборудовали себе нормальные позиции. Как ни странно, но люди взялись за дело с большим энтузиазмом, они видели, что ими управляет уверенный в себе командир, понимали, что и как надо сделать. В критической обстановке верят тому, кто не растерялся и отдал приказ. Любой. И не важно, шпалы у него в петлицах или кубари. А уж если приказ окажется правильным и логичным, то ему будут верить и дальше. Дело не в какой-то абстрактной доброте, доброта на войне – это выполнение приказа при минимальных собственных потерях. И командир должен сделать для этого все. Это подполковник Северов уже проходил, теперь настало время старшему лейтенанту Северову снова эти знания применить.

Вершинина не зря ценили как выдающегося организатора. Утром в полк прибыли три И-16 и один «Як». Собрал летчиков, стал объяснять, что и как делать, работа привычная.

Основная нагрузка легла на пятые «ЛаГГи», Женька рос над собой, но пару Костров – Цыплаков Олег использовал в одиночку только для патрулирования в районе аэродрома, прикрытие возвращающихся самолетов стало обязательным.

Немцы еще раз попытались пробомбить аэродром, но это вышло им боком. Их засекла ушедшая на разведку пара, Северов успел поднять полк в воздух и набрать высоту. Две девятки Ю-87 шли в сопровождении двух звеньев «Мессершмиттов». Встретили их всего в десятке километров от аэродрома и неплохо поклевали. Два худых и пять лаптежников остались догорать на подступах к аэродрому, остальные повернули назад, многие оказались повреждены. Своих безвозвратно потеряли двоих, последний ЛаГГ-3 и И-16. Еще двое выпрыгнули с парашютами и через пару часов пришли на берег реки. За ними плавали на лодке бойцы из роты охраны. Женьку в бою словно подменили, он был великолепен! Пара Костров – Цыплаков завалила троих, худого и двух лаптежников. Худого и лаптежника сбил Цыплаков. «Мессер» подбирался к Даниле, Женя срезал его короткой очередью, ушел от трасс ведомого и пристроился обратно к Кострову. На земле сержант признался, что у него в голове что-то вдруг щелкнуло, и схема боя стала понятна, действия пошли на автомате, как у опытного игрока.

Олег, как услышал про щелчок в голове, чуть не поперхнулся. Внимательно посмотрел Женьке в глаза, вроде нормальные. Спросил про потерю памяти, а может, голос в голове чего подсказывает. Тот удивился, какая потеря, какие голоса, ты чего, командир? Северов мысленно чертыхнулся, начитался в свое время про попаданцев, мерещится всякое. Похоже, у парня количество наконец начало перерастать в качество, тем более с ним Влад плотно занимался.

На следующий день оставшиеся десять машин полка ушли на прикрытие наших войск в районе Белой Калитвы. Внизу действовали И-16 и «Яки», выше – ЛаГГи бывшей третьей эскадрильи, а пара Северов – Железнов висела над ними с превышением еще на тысячу. «Гансов» привалило много, пришли три девятки Ю-87, две семерки «Хейнкелей», их сопровождали три звена «Мессеров». Сбили не так уж много, всего троих, зато из своих потеряли только одного, да и то пилот прыгнул с парашютом. Немцы отбомбились мимо, некоторые по своим войскам. Вершинин по телефону хвалил и обещал подкрепление. Вечером летчики валились спать как убитые, даже горечь потери боевых товарищей уже была не способна встряхнуть смертельно уставший организм.

Вершинин прислал пять ЛаГГ-5 вместе с летчиками и три без них, перегонщики забрали последний И-16 и «Яки». Теперь в полку только ЛаГГ-5, четырнадцать штук, воевать можно!

Каждый день вылетали на разведку, немцы пытались противодействовать, но летали самые опытные пилоты, а самолеты были качественно лучше, чем «Мессеры» противника. Дырки были, но никого не сбили. Штаб фронта полученные данные очень ценил, комфронта генерал-лейтенант Малиновский был доволен, сдержанно хвалил. В полку иногда появлялся начальник разведотдела штаба фронта полковник Васильев, беседовал с летчиками, летавшими на разведку, и с Северовым, поскольку чаще других летел именно он. Один раз видел генерал-лейтенанта Антонова, начальника штаба фронта. На свой киношный образ в лице Владислава Стржельчика он был не очень похож. Алексей Иннокентьевич имел с Северовым довольно долгую беседу, во время которой Олег, обнаглев, дал характеристику замыслам противника и его возможным действиям, исходя из своего послезнания. Об этом он генералу, конечно, не сказал, сослался на размышления на основе разведданных и прошлых действий немецких военачальников. Антонов вежливо поблагодарил за информацию, сдержанно похвалил за вдумчивый анализ и отпустил.